– Удивительно, как тебе удается, городя чепуху, так отчетливо выражать свои мысли.

– Класс.

На следующий день, 9 сентября, как всегда по средам, когда к Сент-Иву приходили на консультацию дети[8], на маленьком столе пестрели цветные карандаши. В 17 часов он ждал Бландину Карре, девочку двенадцати лет, любимую свою головоломку. Она постоянно двигалась и отличалась недостатком внимания, за что ей прилепили этикетку «гиперактивная». Но Спаситель подозревал, что так проявляет себя скрытая депрессия. Или, возможно, Бландине просто не хватало внимания родителей, которые и после развода продолжали выяснять отношения.

– Бландина? – Спаситель открыл дверь приемной и увидел, что там никого нет.

– Я здесь! – раздался голос откуда-то снизу. Бландина сидела на корточках в углу комнаты. – Наращиваю мускулы на ногах, – объяснила она, поднимаясь. – А то тощие, как спички.

– Самое время.

Увидев, что Бландина подбирает с пола рюкзак, Сент-Ив удивился: неужели у нее сегодня во второй половине дня были уроки?

– Нет, что вы! Но меня отец заставляет ходить в музыкалку. А меня от поперечной флейты тошнит. В среду после обеда детям нельзя делать ни-че-го! А отцу подавай активность! Я и так гиперактивная.

Бландина, с остреньким подбородком и вздернутым носиком, в коротких джинсах с дырками на коленях, с голыми щиколотками, торчащими из давно не белых кроссовок, и в слишком узкой курточке, походила больше на эльфа, чем на девочку.

– Видели, как блестят, – похвасталась она и помахала перед Сент-Ивом руками с обгрызенными ногтями, покрытыми лаком с блестками.

– Nice[9], – похвалил Спаситель, привыкший, общаясь с молодежью, время от времени вставлять английское словечко.

– У меня все с блестками: заколки, ручка, свитер тоже! А отцу не в кайф, он считает, блестки – отстой.

– Все воюешь?

– С отцом? Нет, использую, – откровенно заявила Бландина. – Он купил мне телефон. Не чек плюс ультра[10], как выражается наша латинистка, но и не дешевку.

Конец ознакомительного фрагмента.