Мудрейшим Верховный себя не чувствовал. Вот ни на мгновенье. Но оглянулся.

– Что ты видишь?

– Покои? Женщина, я слишком устал, чтобы гадать…

– Покои пусты. Здесь нет рабов. Здесь нет слуг. Здесь только стража, там, снаружи. И даже я не могу сказать, охраняют ли они нас или же стерегут. Пока, думаю, охраняют, но все меняется так быстро.

Она подхватила волосы Императрицы и неспешно разделила их на пряди.

– То, что ты показал… это успокоит. На некоторое время. Сдержит… на некоторое время. Как сдерживал и её дар. Но… уже говорят, что боги явили себя и свою мощь. А значит… можно с ними договориться.

– Я не бог!

– Я знаю, мудрейший, – Ксочитл и улыбаясь, оставалась некрасивой. – И они знают. В большинстве своем… но другие… другие скажут, что вот бог. Тот, кто встал меж людьми и гневом небес. А вот кровь, которая выродилась, но если принести её в жертву, то бог, быть может, обретет силу, чтобы уберечь весь мир.

– Твой брат…

– Ищет власти. И силы. И он тоже человек, и как все слаб. Не стоит надеяться… и для него найдут подходящие слова. Да и… ты же сам чуешь, сколь зыбко все. Сегодня они там смеются и празднуют, а завтра в городе запылают новые костры. Нет, если есть шанс что-то изменить, то не здесь. Не оставаясь взаперти.

– Соглашайся, – сказала Маска.

– Она не истинная дочь Императора, – Верховный счел нужным уточнить. – И… я не знаю, для чего она нужна… может быть нужна.

На него смотрели.

Две женщины.

И как он мог им отказать?

– Но обоз придется оставить… – предупредил Верховный. – Слуг, рабов…

Ксочитл рассмеялась. И смех её был хриплым.

– Императрица, – сказала она. – Тоже останется в городе. Она поднимется на вершину пирамиды, чтобы принести жертвы богам, возблагодарить их за спасение города. И будет молиться…

Этого хватит на день или два…

А там…

День или два в нынешнем мире – уже много.

– Хорошо… – Верховный поднялся. – Тогда мне нужно… будет подготовить… праздничные одежды.

В собственных покоях было пусто.

Почти.

Горел камин. Пахло едой. На столе Верховный обнаружил несколько блюд, заботливо укрытых белоснежными салфетками.

– Я вас ждала, – тело женщины слабо светилось золотом. – Вы, наверное, голодны…

– Соблазнять будет, – Маска разглядывала женщину глазами Верховного. – К слову, в самом расцвете фертильности. И детей способна родить много, здоровых. Вот таких стоит сохранять, если в будущем планируешь восстанавливать популяцию.

Она была красива, эта женщина.

Широкобедра, но при том сложена весьма гармонично. Волосы она успела не только вымыть, но и уложить в сложную прическу со множеством косичек. Она украсила кожу белыми узорами, а соски обвела красным.

Губы покрыла тонким слоем позолоты.

– Где твой муж? – спросил Верховный.

Женщины… давно уже не волновали его. Да и в прежней жизни они занимали не такое уж важное место. Случались, конечно, особенно, когда он был юн. Но и в те времена у Верховного легко получалось сладить с зовом плоти.

– Он мне не муж.

– Он называл тебя женой…

– Он хотел так думать. Но разве у рабов может быть супруг? Или супруга?

– Вы больше не рабы.

– И тем более… это значит, что я свободна. В том числе в своем выборе.

Она говорила, и голос низкий, вибрирующий проникал в тело, заставляя плоть очнуться. И давно забытое чувство – желания – поднялось из глубин души.

– Он любит тебя, – заметил Верховный. – Из-за тебя он восстал против хозяина. Из-за тебя он рисковал собой и мог быть убит…

– Я о том не просила, – она шагнула ближе. – Он… сильный мужчина. Иногда полезный. Но мне нравятся другие…

– А он?

– Прикажи и его казнят. Принесут в жертву. Я слышала, боги любят сильных…