Похабная улыбка удалась на славу.

– Грегори, Хлоя – твоя невеста?

Почему именно этот вопрос вылетел первым? Нельзя было как-то завуалировано начать расследование?

– Нет, – с сомнением признался хозяин поместья, уже чуя стрихнин в утреннем чае.

– Подруга? – теперь приходилось выкручиваться аки циркачка на веревке в дюжине локтей над землей.

– Нет.

– Клиентка, пациентка?

– Элис, к чему эти вопросы? – самообладание мало иметь, надо ещё уметь им пользоваться, но как успела заметить чародейка, терпение – это не добродетель мужчины.

– Тогда ответь на последний, – она шагнула навстречу, упрямо задирая нос. – Если она тебе никто, почему я должна молча сносить ее оскорбления?

В чёрных зрачках больше не плясали огни смеха, там поселилась холодная расчётливость, и если бы не эпичность момента, то девушка бы переступила с ноги на ногу и разорвала зрительную нить.

– Потому что тебе жить и работать в этом городе, – спокойный голос в признание ее правоты. – Не повторяй моих ошибок, не настраивай людей против себя.

– Иначе что? – с вызовом уточнила наследница рода Гордон.

– Ничего… – он разглядывал ее, словно прикидывая, что проще сделать: уговорить или притопить. – Я не ограничиваю тебя: можешь ругаться, устраивать скандалы, топать ногами и бросаться древними манускриптами… Но только со мной…

– Настолько в себе уверен? – Элис фыркнула, склонила голову на бок и тоже присмотрелась на предмет утопления. Не одному магу здесь быть ужасом на крыльях ночи.

– Да, – спокойно отозвался мужчина. В его голосе не было бравады, самолюбования или ехидства. Он констатировал факт своей непробиваемости.

– Как скажете, господин маг, – процедила ведьма и сделала ровно то, на что получила дозволение: топнула ногой по гравию, хлопнула дверью флигеля и бросила в нанимателя детским заклятием, что срезает все пуговицы на одежде. А что? Он сам разрешил. И, видимо, от неоцененного счастья разразился многоэтажной тирадой.

Дом спал. Тем протяжным, тяжёлым сном, коим забывается давно больной старик. Каждый вечер он надеется уйти, но сила, воспоминания и давно осточертевшее, больное тело – не дают. И он вздыхает, ворочается на границе сна и яви, измученный и уставший от жизни. Ему тяжко, муторно. Воздух пьянит от ароматов ромашки и опиума. Постель давно отсырела, камин угас и не приносит тепла. От этого толстые ковры на полу, что прикрывают обшарпанные доски, напитываются влагой.

И это было странно. Неправильно.

Любой дом, это его хозяин. Сейчас молодой, сильный, напрочь лишённый угнетений. И почему его душа, что прячется в стенах старого поместья, такая измученная? Почему здесь нет сочной энергетики власти, пряной жизни и запахов силы? Что не так?

Ведьма всегда замечала, что жилище похоже на мага. Даже у отца везде виделись твёрдые стальные нити решительности, аромат железа и крови, порох. Дом был монументальным, приправленным долей снобизма и снисхождения. Он всем говорил, что за человек хранит его стены. А здесь…

Девушка коснулась сырой кладки. Отдёрнула руку в поспешном желании стереть с ладони вязкую плёнку. Что такого произошло с его хозяином, что все пропиталось тоской и горечью? Элис не понимала, как такое возможно, что днём – это простой дом с хрусткими половицами и розанами в кадках, а по ночам – склеп.

Она отогнала от себя загробные ассоциации и шагнула в кухню, где под потолком летали магические светлячки. Все это выдумки, кто говорит, что жилище ведьмы начинается с фамильяра (они стали запрещены Магической Конвенцией о правах недееспособных существ), котла для зелий или хорошего дымохода (к слову, ведьмы этот способ передвижения забросили с момента появления магической телепортации). Настоящий дом чародейки всегда начинается с чашки для чая. Элис уже смирилась, что ей тут оставаться до полного отцовского прощения, что не преминет случиться не ранее чем через полгода, поэтому озадачилась выбором кухонной утвари. В ящике стояло неимоверное количество посуды. И мелкие фарфоровые и крупные глиняные. Внимание Алисии привлекла здоровенная, не меньше чем на литр, кружка с надколотым краем, в прозрачной глазури, под которой виднелся настоящий узор серой глины. Она пожала плечами и вытащила ее.