Поют хвалебны песни ей,
Княгинею зовут!
IV
Жил долго славный русский люд,
Язычество хваля,
Так вот вам: веровать зовут
В небесного царя,
А всё, что было, шлите на
Висюльку между ног!
Но как же с верой в Перуна?
Как Велес? Как Сварог?
Пускай ты князь, пусть ты велик, —
С народом ласков будь,
Всё объясни, ведь наш мужик
Привык во всём зрить суть.
И, лишь её увидит он, —
Хотя б на дне ковша, —
Легко себя отдаст в полон —
Твоя его душа!
Тогда он в воду и в огонь
Шагнёт, крича: «Авось!»
Пройдёт сквозь адский смрад и вонь,
Пробьёт скалу насквозь!..
Владимир не был в мыслях скор,
Но скор он был в делах:
Велел забыть всем с этих пор
О Хорсах, Перунах,
Чтоб даже думать кто не мог
Об идолах богов,
Чтоб ни Дажбог и не Стрибог
Не прыгал с языков!
Но наш народ, когда его
Придавит силы пресс,
Вздымает дух сильней всего,
Живёт рассудка без!
И, лишь Владимир Русь прижал,
К кресту её гоня,
Свободный дух забунтовал,
Крестителя браня.
Добрыни жалко нету тут,
Он князя только мог
Смягчить, когда бывал тот крут,
Убавить гнева ток.
Но мы забыли (как же так?),
А Анна, дщерь Христа?
Она в российский кавардак
Попала неспроста!
Она супругу лоб крестом
Размашисто сенит,
Его целует, а потом
Спокойно говорит.
Анна
– Мой любый, ты сильнее всех,
Кто спорить с тем бы смел?
Но вот ума ты, просто смех,
Набраться не сумел!
Чего ты давишь свой народ?
Стремишься выжать сок?
Ты посмотри: промчался год,
А есть ли в этом прок?
Владимир
– А что ж, я должен бросить всё
И, громко лебезя,
Поправ достоинство своё,
Взывать к ним: эй, друзья!
Я вас прошу, нет, я молю
Принять Христов завет,
Я всех, как братьев, вас люблю…
Какая чушь и бред!
Анна
– А что ж ты хочешь, милый мой,
Ведь заповедь гласит:
Люби чужих, как облик свой,
Не делай им обид!
Владимир
– Да я!..
Анна
– Не спорь! Мой слушай слог —
Глаголет им Господь!
Он тоже хочет, чтоб ты смог
В себе зло побороть.
Ну, хорошо, представь: мечом
Ты всех загонишь в храм,
Не объяснив им, что почём,
Обрясть что смогут там.
Пройдут года, века. Народ
Постигнет веры свет,
Но князь Владимир только вот,
Люб будет им иль нет?
Терпеньем же вооружась,
Любви излив настой,
Им будешь ты не просто князь,
Как минимум – святой!
Наш князь, молчание храня,
Главу подпёр рукой,
В ней тлеет мысль одна, дразня,
О том, что он – святой!
Увидел чётко пред собой
Он свой святейший лик:
Вот нимб златой над головой
Бросает яркий блик!
Владимир
– Юна ты, Анна, но умом
Куда мне до тебя!
Права ты: в облике святом
Смотреться буду я!
Отныне же родную Русь
Одену в доброту —
Любовью я загнать берусь
Народ во храм к Христу!
Анна
– Ещё скажу тебе я, князь,
Пусть слуги алтаря
По всей Руси идут, крестясь,
Глас Божий всем даря.
Но ты же сам примером будь —
Грешить нельзя ни-ни! —
В святые очень долог путь,
Как годы длятся дни!
Но князь наш мыслями далёк,
Не слышит Анны слов,
Он видит множество дорог,
На них – своих послов,
Они и там, и тут снуют,
Неся добро и мир,
Ему же здравия поют:
Будь славен, ВладимИр!
Уснул князь крепко. Анна с ним
Сидит, скромна, тиха,
Ну, словно нежный херувим,
Не ведавший греха.
И Божий глас, тепло даря,
К ней снова снизошёл.
Голос
– Не унывай же, дщерь моя,
Всё будет хорошо!
О князе Александре Ярославиче и некоторых оценках современников его жизнедеятельности
Часть первая. Шведская интерпретация
– Ну, ты хорош! Ни дать, ни взять —
Бродяга из бродяг!
Так из каких же, милый зять,
Ты вылез передряг?
Да по тебе, знать, ураган,
Нещадно пробежал!
Иль ты девичий нежный стан
Не так, не там прижал?
Багрово-свежий тронув шрам,
Уткнулся перст в висок:
– Послал бы я тебя к чертям,
Хоть званьем ты высок!
Не ты ль услал меня на днях —
Как с плеч смахнул рукой —
В дурацких шнеках и ладьях
На праведный разбой?
– Ты, Биргер, зять мой, не ори!