– Ну что же… Не жили богато – не хер начинать! – рассмеялся я, садясь рядом со стариком. – Поехали! Правда, я обещал ему медленную мучительную смерть… Нехорошо обманывать!

– Считай, что обещание выполнил! – деревянным голосом сказал Пасько. – Он три часа, с самой полуночи умирал. Когда я его ножиком чикнул, уже и не дышал почти…

– Хм… Ну ты даешь, твое благородие! Это что же за китайская пытка такая? – заинтересовался я.

– Не, не китайская… Этому меня польские офицеры из Дефензивы научили… В двадцать втором… Два часа обучали, суки, пока мои ребята на помощь не подоспели. Как выжил – до сих пор удивляюсь! – огорошил рассказом Игнат и добавил после паузы: – Не нужно тебе, Игорь, эти живодерские способы знать. Не нужно, поверь мне!

– Ладно! – кивнул я. – Мы уж по-простому – ножичком. А если надо будет кого-нибудь примучить, как пана старосту, то я тебя позову! Есть у меня еще один кандидат на вдумчивую беседу… Запомни на всякий случай, а то мало ли что… Вдруг не доживу… Топчет нашу землю гнида по имени Хельмут Робски, обер-лейтенант одиннадцатой танковой дивизии.

– Это тот, который?.. – внимательно посмотрел на меня Игнат.

– Да, это он отдал приказ давить танками раненых детей и женщин.

– Хорошо, Игорь, запомню! – серьезно кивнул старик.

Удовлетворившись обещанием, я тоже кивнул и огляделся по сторонам. Ептыть, и как он дорогу находит – складывалось ощущение, что мы едем по непролазному лесу, но телега ни разу не застряла!

Внезапно впереди грохнул винтовочный выстрел. Через секунду еще один. К перестрелке немедленно присоединилось два десятка стволов, а затем заработал пулемет. Судя по звуку – немецкий[41].

– Игорь! Нам до вашего убежища пятьсот метров осталось ехать! Это не по твоим там германы лупят? – озабоченно сказал Игнат.

Мы бросили телегу и рванули через лес бегом. Пока я летел, каким-то чудом не спотыкаясь о корни и не путаясь в буреломе, в голове билась одна-единственная мысль: «Успели уйти или нет?»

На опушку выскочил всего через пару минут после старта. Старик безнадежно отстал. Одного взгляда на развернувшееся передо мной поле боя достаточно, чтобы понять – гоняют не моих. Лесок между оврагом-убежищем и разбитым поездом – слева, примерно в семистах метрах. Нас разделяет широкая низина с проходящей по дну проселочной дорогой. Дальше грунтовка выныривает из низины и тянется на юго-восток, повторяя направление «железки». Слева от дороги гречишное поле, на дальнем конце которого вчера подобрали старшину Петрова и бывшего сержанта Гончарука. На том месте я потом выставил пост, чтобы встретить возвращающихся с таинственного задания подчиненных Петрова. И, похоже, они все-таки вернулись…

Можно предположить с большой вероятностью, что группа наших бойцов двигалась через поле к оврагу, служившему нам укрытием. И их засекли проезжающие по дороге немцы. Фрицы численностью до полусотни, растянувшись короткой цепью, лупили в одну точку – туда, где метрах в трехстах от проселка посреди гречихи торчали несколько молоденьких березок.

Стреляли фашисты спокойно, размеренно, как на полигоне. Не опасаясь ответного огня, стояли в полный рост, даже не пытаясь укрыться за бронетехникой.

Немецкая колонна, состоящая из трех полугусеничных бронетранспортеров, десятка мотоциклов и шестиколесного броневика с каким-то непонятным навесом на крыше, стояла на правой обочине. Непосредственно в бою принимал активное участие только один БТР, с которого короткими очередями бил пулемет. Присмотревшись, я неожиданно обнаружил стоящий немного в стороне танк. Он тоже бездействовал, только торчащий в верхнем люке танкист периодически прикладывал к глазам бинокль, видимо, оценивая результаты стрельбы своих пехотинцев.