– Я прошу вас, помогите моей сестре! Я… я отблагодарю.

Богатырь взглянул на нее рассеянно и одновременно сурово, он был занят своими мыслями и заботами.

– Девушка, вы о чем? Что вы тут делаете?

– Меня пустили к сестре. Вон она. – Ангелина кивнула в сторону кровати, на которой неподвижно, как маленькая кукла, лежала Римма.

– Почему вы решили, что вашей сестре не помогают? Мы делаем все возможное, все, что в наших силах.

– Но ей плохо! Она задыхается!!

– Послушайте, – взгляд богатыря немного прояснился и сфокусировался на Ангелине, – у вашей сестры астматический приступ. Тяжелый астматический приступ. – Он веско налег на слово «тяжелый». – Ей провели весь комплекс мер, теперь нужно только ждать. И… я вас хотел спросить – это ведь уже второй приступ меньше чем за два месяца, так?

– Да. – Ангелина опустила голову.

– Она пропускает прием лекарств? У вас в доме присутствует аллерген? – Голос врача звучал жестко.

У Ангелины пересохло во рту.

– У нас… у нас ремонт, – сказала она упавшим голосом.

– Ремонт? Вы издеваетесь? – Богатырь нагнулся и навис над Ангелиной, как огромная глыба. – Какой ей, с ее формой астмы, ремонт? Дышать штукатуркой и красками? Это же самоубийство! Как вы могли это допустить? Как, я вас спрашиваю?!

– Я не хотела, – прошептала Ангелина, – я была против. Говорила, что это опасно. Но Римма не послушала меня. Она давно мечтала о ремонте, деньги копила.

– Деньги пригодятся ей на похороны, – отрезал врач. – Я все сказал. Побудьте с сестрой, а когда вернетесь домой, потрудитесь сделать так, чтобы ваш ремонт немедленно закончился. Да, и не забудьте все вымыть как следует, чтобы ни грамма пыли не осталось. Ни следа от краски и побелки. Что хотите делайте, хоть вызывайте клининговую компанию. Ясно?

– Да. – Ангелина невольно вытянула руки по швам, будто она была солдатом, а врач генералом.

– Вот так, – тон его немного смягчился.

– Валерий Борисович, – позвала из другого конца зала медсестра, – вы же обещали подойти!

– Иду, – отозвался богатырь и, кинув на Ангелину свирепый взгляд, быстро пошел прочь.

Ангелина вернулась на свой стул. Ей показалось, что грудь Риммы под одеялом вздымается меньше, а лицо утратило синюшную бледность и слегка порозовело.

– Тебе лучше? – Она склонилась над кроватью. Риммины ресницы снова дрогнули и опустились. – Умница! – обрадовалась Ангелина. – Скоро все пройдет. Тебе снимут маску, и ты сможешь поспать. А после поесть. Я куплю тебе фруктов, каких ты любишь – персиков. И черешню. И еще сливы. Ты ведь любишь сливы. А ремонт мы завтра закончим, так врач сказал – никаких ремонтов… – Ангелина говорила сама с собой, но она знала, что Римма слушает ее. Она даже представляла себе, как та отвечает, спорит: «Глупости, зачем персики да еще черешня? Слишком дорого! Нужно быть экономней, нам еще мебель новую покупать. И ремонт нужно доделать любой ценой. Слышишь, любой!»

Словно в подтверждение этих слов, Римма открыла глаза и строго взглянула на Ангелину.

– Не волнуйся, я все сделаю. Съезжу закажу плитку, заставлю Файзали шевелиться побыстрей. Ты только поправляйся, Риммуша, я тебя очень прошу!

Откуда-то сзади подошла сестра:

– Вы можете идти. Ей лучше. Скоро мы снимем маску, и она уснет. Приходите через пару часов, принесите воды и фруктов. Совсем немного, лучше яблок. Только в магазине не берите, они там все с пестицидами. Возьмите домашние, со своего сада. Если у самих нет, попросите у знакомых.

– Хорошо. – Ангелине не хотелось уходить от Риммы, но ту уже окружили сестры и врачи, загородили и начали что-то делать, тихо переговариваясь, так, что она ни слова не могла различить.