Нервные взгляды жителей то и дело бросались на нее, а тихий шепот, доносившийся со всех сторон, обволакивал ее, как кокон гусеницы, мечтающей однажды стать бабочкой. Алисия не могла разобрать слов, но чувствовала, что они говорят о ней, о ее прибытии, о чем-то ужасном, что вот-вот произойдет. Казалось, весь город дышал одним страхом, единым проклятием, готовым обрушиться на нее в любой момент.

– Надеюсь, ты сможешь пролить свет на то, что произошло. Возможно, мои познания в травах устарели, поэтому я не могу подобраться к истине, – произнес Эскулап, его слова прозвучали как признание в слабости.

Он стукнул посохом об землю два раза, да так громко, что, казалось, задрожала сама земля под ногами. Будто получив негласный приказ, жители, словно марионетки, очнулись ото сна и вернулись каждый к своим делам, стараясь не смотреть в ее сторону. Оцепенение немного спало, но щупальца мрачности не отпустили горло девушки, сдавливая его слегка слабее с каждым шагом, с каждым вздохом.

Эскулап хмыкнул и сдвинулся с места, даже не взглянув на нее. Он явно вел ее в княжеские палаты на встречу с князем. Алисия шла за ним, словно зачарованная, чувствуя, что каждый шаг приближает ее к разгадке страшной тайны, которая окутала этот город.

Главный вход княжеских палат представлял собой массивную дубовую дверь, окованную почерневшим от времени железом. На поверхности виднелись следы старых пожаров и зарубок от оружия, словно дверь специально напоминала о прошлой битве, когда обманом была развязана война. Над входом, вместо традиционного княжеского герба, возвышалось изображение переплетенных ветвей терновника, словно проклятие, нависшее над входом.

В княжеских палатах царила атмосфера ледяного холода и полного отчуждения. Даже несмотря на горящие факелы, казалось, что тепло не способно проникнуть в эти каменные стены. В воздухе витал запах сырости, пыли и тления, создавая ощущение, что здесь давно никто не жил. Казалось, что даже прислуга старается избегать этих мест, охваченных предчувствием чего-то недоброго.

– Я проведу тебя в покои княжича, а сам отправлюсь к князю. Ему необходимо доложить о твоем прибытии, княжна.

– Княгиня, – мысленно поправила знахаря девушка.

Глава 15

Филипп никогда в жизни так не напивался. Даже на рождение своих близнецов – Мирослава и Дарины.

Его шатало из стороны в сторону, пока он на ощупь пробирался в свои покои в кромешной темноте. С трудом переставлял ноги, опираясь на шершавые стены княжеских палат, которые казались ему холодными, словно надгробные плиты.

С похорон пустой могилы сына прошло несколько часов. В гроб наследника совершенно нечего было сложить, ведь тело так и не нашли. Лишь горсть сырого песка, взятой с берега канала, где он пропал.

Смотря, как пустой ящик опускается на дно, слушая бессвязную молитву Феодосия, Филипп думал, за что Единый так обошелся с ним. На кой ляд понадобились эти испытания? Слова попа звучали, как проклятие, а не утешение.

Алисия, его дикая северянка, до сих пор не объявилась. И князь объединённых земель до сих пор не ведал, жива ли она или же погибла.

Проходя мимо покоев дочери, он услышал тихие всхлипывания.

Сердце кольнуло виной. Он должен был быть с ней, а не топить горе в вине, ища забвения на дне кубка.

Но ноги сами понесли его не к двери княжны, а дальше, туда, где его ждала пустота и холодная постель. Его собственную опочивальню. Комната, в которой больше не было ни смеха, ни тихих разговоров у жаркого камина, ни страстных ночей, а лишь призраки прошлого, танцующие в свете свечей.

Дверь распахнулась легко, без скрипа. Слуги, привыкшие к заседаниям Совета до поздней ночи, оставили растопленным камин. Языки пламени, облизывающие поленья, трескали снопом искр, стремясь вылететь из тесного каменного пространства. Пляшущие огоньки бросали на стены зловещие тени.