Белла сама не понимала, чего на самом деле ей хотелось сейчас – смеяться или плакать. Она радовалась как ребенок, до конца прошедший какую-нибудь компьютерную игру, и вместе с тем глубоко разочаровывалась в самой себе. Не будь ее мать критиканом, отказывающимся понимать свою дочь, она бы ни за что не пошла в лес и не стала бы пробираться в дом таким грязным способом. Оглядев свои испачканные ноги и руки, расцарапанные в кровь, Белла с досадой усмехнулась. Кто бы мог подумать, что субботняя ночь будет такой насыщенной. Когда она вернется в город, то обязательно поведает своей подруге Кате эту невероятную историю, а та, как обычно, станет охать и ахать, хлопая большущими зелеными глазами.

Сделав шаг в сторону двери, Белла едва не закричала от страха. Мелкий светильник у самого пола резко включился в автоматическом режиме, бросая узкую полоску света на ее ноги. Увидев, насколько они грязные, она ужаснулась. Боже, наверное, еще никогда она не выглядела такой замухрышкой. Оглядев высокие полупустые стеллажи с закатками, Белла надеялась найти бутылки с водой, чтобы хоть немного смыть эту грязь. Постепенно, она пробиралась вперед, но ничего, кроме мешков с мукой, сахаром и картошкой не было. Свет постепенно зажигался, тщательно следя за движениями гостьи и медленно затухал, когда она уже подходила к самым дверям.

Снова переминаясь с ноги на ногу, Белла растерла ладони и чуть-чуть приоткрыла одну из двух дверей с широкими решетчатыми вставками. Сквозь них был виден широкий кухонный островок с подставкой из сверкающих ножей и корзина фруктов, а за ним – широкая квадратная арка, за которой доносились глухие шуршанья и разговоры.

Решив, что хозяева и их гости отдыхают в гостиной, Белла прикусила посиневшую от холода губу и тихонько раскрыла дверь. Едва она успела сделать шаг, как из глубины дома послышался выстрел.

Белла замерла на месте, чувствуя как к горлу поднимается тошнота, а в голову ударяют тысячи разрядов адреналина. Теперь ее губы сотрясались не от холода, а от жуткого страха, сковавшего все ее тело.

И снова раздался выстрел, послышался звон разбившегося стекла, а следом и какая-то возня. Белла пыталась заставить себя рвануть на второй этаж в комнату для гостей и вызвать подмогу, ведь творилось что-то ужасное. Но ноги словно приросли к полу.

– Хочешь, чтобы я прострелил твою чертову башку, а? Хочешь?!

Яростный мужской крик, словно острое лезвие, раздался из глубины дома, окончательно уничтожив в Белле оставшуюся уверенность. Она едва могла дышать, воздух стал плотным и тяжелым, а темнота вокруг сгустилась так резко, что превратилась в непроглядную тьму.

Медленно Белла сделала шаг назад, придерживая дверцу, чтобы та не издала ни единого звука. Замерев на месте, она держала дрожащие руки перед собой, позабыв о холоде и горящих царапинах на коже. Ее зубы громко клацали, ведь парализовавший тело страх, не желал подчиняться здравому смыслу. Где-то далеко в глубине сознания тонкий голосок приказывал ей взять себя в руки и бежать наверх. Она может вызвать полицию, спрятаться в комнате и ждать помощи. Никто не знает, что она здесь и в этом ее преимущество. Но как только, казалось бы, внутри появилась слабая надежда на спасение, над головой послышался грузный топот.

Слишком поздно бежать.

Застыв как ледяная статуя, Белла закрыла глаза и дрожащими губами прочитала молитву.

В тот вечер громко играла музыка: то хип-хоп с тяжелыми басами, то попса, под которую разодетые студентки извивались словно коварные змейки. Звуковые удары молотили внутренности, как будто пытались раскачать крепкое мужское тело у барной стойки и заставить его хозяина выйти на танцплощадку.