Вот она бежит по воде за собакой, которая плывёт за брошенным мячиком. Вот исчезает под водой, будто провалившись в яму. Но какая может быть яма на озере, которое исплавано вдоль и поперёк?!

Оказывается, бывает. Об этом я после прочитаю в книге.

Дно размывается течением и бьющими из-под земли холодными ключами. Купаясь, мы то и дело в них попадаем. Они как ледяные щупальца тянутся к ступням, и мы инстинктивно одёргиваем ноги, стремясь поскорее вернуться в тёплую воду. Когда такие ключи находятся рядом, они могут объединиться в один сильный поток, который может существенно повлиять на рельеф дна. Это не будет большая топь, но для маленькой девочки её может оказаться достаточно.

Я стартую, хотя пока ещё тоже считаюсь маленькой девочкой. Лечу к берегу, не задумываясь, насколько глубоко там может оказаться, и что сама плаваю так себе. Нырять умею, умею надолго задерживать дыхание, а плаваю с трудом. Вот такой парадокс, который в данный момент играет хорошую службу, потому что, забежав поглубже, я ухожу под воду неподалёку от того места, где в последний раз видела Веронику, и бесстрашно открываю глаза.

Дно действительно неожиданно и довольно быстро заканчивается. Я гребу руками по собачьи – единственный доступный для меня на тот момент стиль плавания, держащий на воде, словно поплавок.

Крутиться вокруг себя получается с трудом. Это не морская вода, которая выталкивает на поверхность, а пресная, тяжёлая и вязкая – об этом я тоже прочту позже. Но тогда мне отчаянно хочется заметить радугу Вероникиного купальника, и я всё вглядываюсь и вглядываюсь в озёрную твердь, как-то сразу понимая, что опоздала.

Надо вынырнуть. Глотнуть воздуха и нырнуть снова. Позвать на помощь. Сделать что-то, отличное от барахтанья в мутной воде, но я медлю.

Проходит всего несколько секунд, прежде чем я в последний раз выкидываю перед собой руки, в отчаянной попытке что-либо нащупать. Я растопыриваю пальцы, и это происходит: нечто эфемерное, еле уловимое с правой стороны возле мизинца. Движение ли, мышечная судорога, последний вздох – до сих пор не могу подобрать правильного слова, но чувствую это и что есть мочи кидаюсь в ту сторону.

Яма реально оказывается глубокой. Настолько глубокой, что до конца лета пляж «Детский» закрывают для купания. К следующему году озёрное дно выровняют, а сейчас я вижу, как Вероника стоит на нём в полный рост, её глаза огромны, словно блюдца, руки отчаянно пытаются ухватить меня за палец.

Я ищу её по сторонам, а она оказывается внизу.

Вряд ли всё это заняло много времени. Может, секунд десять или пятнадцать. Но, наверно, до конца своих дней я буду видеть во сне смотрящую на меня со дна маленькую девочку. Ужас на её лице из памяти не сотрётся никогда.

6. Глава 6

И всё же я спасла Веронику. Ухватила за руку и дёрнула на себя. Сама пошла на дно, но девочку при этом вытолкнула наверх. Моего веса хватило и для этого, и для того, чтобы оттолкнуться ото дна ногами и всплыть.

На поверхность мы вышли одновременно. Дурацкая собака от радости залаяла, чем, возможно, и спасла нам жизни.

Их оказалось пятеро. Пятеро молодых парней одновременно рванули в нашу сторону: кто по берегу, кто с разбегу прыгнув в воду, поднимая большое количество брызг. Это последнее, что я запомнила, потому что почти сразу снова ушла под воду. По мне карабкались, цеплялись за голову, хватались за плечи: повинуясь инстинкту выживания, Вероника непроизвольно начала меня топить.

Воды я наглоталась так много, что на берегу меня довольно долго ею рвало.

Вокруг меня пронзительный девчачий рёв, радостный собачий лай и многоголосая мужская ругань, а я стою на четвереньках и блюю зелёным.