Когда девушка подошла к столу, яблоки в вазе тоже пожелтели и засияли так, что мама зажмурила глаза. Тут она проснулась, рассказала сон бабушке, а та решила, что родится девочка, и ждет малышку совершенно невероятная судьба. Замуж она выйдет за богатого человека и всю жизнь будет, как сыр в масле, кататься.

Родственники такому пророчеству сначала не поверили, но когда действительно родилась девочка, все снова вспомнили этот сон. Я так и росла с присказками, что мне за будущее можно не волноваться: небеса все спланировали за меня.

– А что! Я тоже верю в предсказания. Гадалки иногда так точно пророчествуют, будто в воду глядят и все видят. И как ты росла?

– Нормально. Вообще, в юности я была веселой и жизнерадостной девушкой. Очень любила петь и танцевать, даже мечтала стать актрисой. Не поверите, серьезно готовилась к вступительным экзаменам в театральный вуз, но родители не пустили в Москву: сон судьбу актрисы не предсказывал, – Алина невесело усмехнулась.

Еще я занималась спортом, играла в волейбол, и мечтала, как все девчонки, о большой и светлой любви. Нет, принц на белом коне мне был не нужен. Я совсем не верила в вещий сон и предсказания бабушки. Хотя внушение дало о себе знать: он позже появился, только в сексуальных фантазиях. А вот встретить хорошего молодого человека с приличным заработком была бы не против, да только внешность не позволяла. Сами видите, я самая обыкновенная женщина, – Алина встала и подошла к окну. Пригляделась к отражению. – Хотя, из-за синяков даже посредственная красота не видна, – она горько усмехнулась и снова села к столу.

– Ты зря на себя наговариваешь, милая, – Ирина Ивановна прошлась по кухне, поставила в раковину чашки. – Еще не видела ни одной девчонки, которая бы осталась довольна своим личиком.

– Ну, да. Зря, – согласилась Алина, – грех жаловаться, у меня отличная фигурка и стройные длинные ноги. О таких говорят, что они растут от ушей. Парни часто кричали вслед: «Ах, такие ножки да мне на шейку!» Меня прямо передергивало от отвращения. А еще некоторых привлекали глаза. Они у меня хамелеоны, меняют цвет от серо-зеленых до темно-синих в зависимости от одежды, настроения и макияжа.

– А ну-ка, покажи. Ого, сейчас глаза темно-серые.

Мягко переступая лапами, к Алине подошел Мурзик. Он недоверчиво обнюхал незнакомку, потом прыгнул на сиденье, оттуда на спинку диванчика и лег, по-хозяйски свесив хвост чуть не на голову гостье.

– Фу, безобразник, – ласково шикнула на кота дворничиха и пояснила, – это его любимое место. – А что ты свободно гуляешь? Катюшку не боишься? – Ирина Ивановна заглянула в комнату. – Глянь, твои дочки спят уже.

Алина вошла в комнату: Настя лежала на диване, свернувшись калачиком, а на ее ногах спала Катя. Когда девочки заснули, мать и не заметила. Усталость и переживания взяли свое. Алина растерянно посмотрела на Ирину Ивановну, не зная, что делать.

– Мы, наверное, пойдем, – робко прошептала она и наклонилась, чтобы поднять Катю.

– И куда ты, на ночь глядя, собралась? Не дури, оставайся у меня. Утро вечера мудренее, говорят в сказках.

Они раздели девочек, сводили их полусонных в туалет и уложили на кровать в спальне. А сами вернулись в кухню. Ирина Ивановна снова поставила чайник.

– Не знаю, чем я привлекала людей, – продолжила рассказ Алина, – но меня всегда окружало много друзей, и поклонников хватало. Я сама тоже иногда влюблялась, так, ненадолго, месяц-два, и все пролетало, не оставляя ни следа в душе, ни воспоминаний. Вот и порхала, дурочка, как мотылек, с цветка на цветок. Все в жизни мне легко удавалось: колледж закончила на пятерки, собиралась в медицинский вуз поступать, с девчонками из общежития душевно дружили, не скандалили – я и думала, что так будет всегда.