– Эл, но я…

– Если не хочешь говорить, что нанял меня для выяснения личности отправителя этой фотографии, – перебила гостья, – то можешь сказать людям, что нанял меня для чего-то другого. Например – чтобы печатать твои письма. Я научилась работать на пишущей машинке. Когда наша почтмейстерша получила такую машинку, она предложила обучать машинописи одиноких незамужних женщин, чтобы они могли найти работу в городе, а не сидеть в напрасном ожидании мужчины, который их заметит и предложит выйти замуж. И я на всякий случай тоже научилась печатать на машинке – вдруг пригодится. И пригодилось. Тебе в любом случае придется дать мне хоть какую-то работу, чтобы я могла заработать денег на обратную дорогу в Абердин.

– Элинор! Пожалуйста, помолчи! – заорал Харт.

– Что?.. – Она захлопала ресницами. Выбившийся из-под ее шляпки локон упал на плечо и золотисто-рыжей змейкой лег на корсаж саржевого платья.

Харт шумно перевел дух и пробурчал:

– Дай человеку минутку подумать.

– Да-да, я знаю, что могу говорить без умолку, но отец спокойно к этому относится. Должна сказать, что я немного нервничаю. Ведь мы с тобой когда-то были обручены… и вот теперь сидим тут друг против друга как старые приятели.

Герцог тяжко вздохнул.

– Мы с тобой не приятели. И к тому же…

– Да-да, знаю. Поэтому я и сказала: «как» старые приятели. Так вот, один старый друг просит другого взять его на работу. Харт, я приехала сюда из отчаяния… И я… В общем, я займусь поисками этих фотографий, а ты скажешь своему секретарю, что взял меня для работы с твоей корреспонденцией. Ты же знаешь, что тебе пригодятся все, кто может помочь в достижении твоей цели – стать премьер-министром. И ты, насколько могу судить, уже к ней близок. Я права?

– Да, – подтвердил Харт.

Элинор просияла.

– О Харт, когда у тебя такой вид, мне кажется, что ты оживаешь и становишься похожим на себя прежнего, необузданного и неукротимого! Ты мне всегда таким очень нравился…

В груди у Харта что-то сжалось, и он пробормотал:

– А сейчас?

– Ну… сказать по правде, ты стал в последнее время каким-то холодным, но я рада видеть, что огонь в тебе еще горит. – Элинор с улыбкой откинулась на спинку кресла. – Что же касается фотографий… Сколько их всего было?

– Двадцать, – буркнул Харт, помрачнев.

Элинор изобразила удивление.

– Так много?! Интересно, они все находятся у того человека? И вообще, откуда он их взял? У кого они были? У миссис Палмер?

– Да.

Ему не хотелось говорить с ней о миссис Палмер. Ни сейчас, ни потом.

– Я так и полагала. Хотя возможно, что человек, рассылающий снимки, нашел их в магазине. Ведь магазины иногда продают фотографии коллекционерам. Но если честно…

– Элинор!..

– Что?

Харт тяжело вздохнул.

– Если бы ты помолчала хоть секунду, то я бы сказал тебе, что возьму тебя на работу.

Гостья просияла.

– О, Харт, спасибо! Должна признаться, что ожидала долгих препирательств…

– Помолчи! Я еще не закончил! Так вот, я решил, что вы с твоим отцом останетесь здесь. Оба.

Теперь во взгляде Элинор появилась тревога. «Что ж, очень хорошо, – подумал Харт. – Пусть не считает, что ворвется сюда и будет делать все по-своему».

– Здесь? – Она смутилась. – Но в этом нет необходимости.

Необходимость-то как раз была. Потому что он, Харт, так решил.

– Я не такой идиот, чтобы бросить тебя и твоего не приспособленного к жизни отца без присмотра. У меня здесь вдоволь места, и я редко бываю дома. Так что дом – в твоем полном распоряжении. А Уилфред, мой нынешний секретарь, будет находиться здесь и подскажет тебе, что делать. Соглашайся, Эл, – или выкинь из головы все свои затеи.