– Бедная женщина! Я ее понимаю.

Соня кинула на Алексея вороватый взгляд, ожидая его реакции на последние свои слова. Он понимающе кивнул головой. Соня грустно улыбнулась.

– Вот так, Иван Сергеевич. Я ушиблась об этого человека. Потянулась к нему. Искала с ним встречи, узнала, где он живет, что у него есть семья. Дошло до того, что написала ему записку и предложила себя в любовницы. Но он или пожалел меня по малолетству, или я оказалась не в его вкусе, хотя слыл отчаянным бабником.

Соня замолчала, но долгой паузы не выдержала, спросила:

– Вам не интересно, Иван Сергеевич?

Прошлое осталось в прошлом, и интереса для Алексея теперь не представляло. Главное он выяснил: не было у Сони в отношении него, да и в отношении Баскакова черных мыслей. Она добросовестно отрабатывала свой гонорар. На контакт с ним ее толкнула примитивная ностальгия по любовному несостоявшемуся роману. Чтобы не оставлять ее вопрос без ответа, он сказал:

– Выходит, вы гораздо старше, чем выглядите. Горбачевской перестройке уже двадцать с лишним лет минуло.

– Стараюсь выглядеть моложе. Держу себя в жесткой форме.

– А что с мечтой о журналистике?

– Окончила журфак МГУ. Кстати, вместе с Лубченковым. Работала в муниципальной газете, затем вползла на телевидение. Поняла, что журналистика – далеко не золотое дно, и выбилась в рекламные чиновники, где и крутятся основные деньги. Вроде бы все при мне, а семьи нет. Даже постоянного любовника нет.

– Я, Соня, тоже не гожусь в постоянные любовники.

– Кто вы по профессии, Иван Сергеевич?

– Артиллерист.

– Я поняла, что в нашей кампании вы человек случайный. Больше напоминаете аналитика из какого-нибудь шпионского ведомства. Да и ваш сфинкс-водитель, наверняка, спецназовец.

Да, наблюдательная дама, в уме ей не откажешь, сделал вывод Алексей. Однако вопрос требовал уточняющего ответа.

– Недавно я вышел на пенсию, Соня.

– Не очень-то вы похожи на пенсионера.

– В армии так. Служил на крайнем севере и набрал льготный стаж.

Врать Алексею придется теперь постоянно. Такая уж ему выпала доля.

– Вам сорок с маленьким хвостиком? – спросила она.

– С большим хвостиком, – поправил он.

– Все равно разница в возрасте у нас небольшая, можем перейти на «ты».

– Согласен, на «ты».

Она замолчала. Ее бутерброд на блюдце так и остался нетронутым. Алексей больше не хотел копаться в ее мыслях. И без того было видно, что она хочет что-то сказать, но медлит. Наконец, решилась.

– Ты останешься сегодня у меня, Иван?

Он подспудно ожидал подобного предложения. И, в общем-то, не возражал провести с ней ночь. Женщиной она была привлекательной и в то же время во всем ее облике проглядывала незащищенность той юной евреечки. Тогда, двадцать лет назад, он ее пожалел. Теперь она страдала от одиночества, и пожалеть ее означало скрасить одиночество. Не только ее, но и свое.

– Останусь, – ответил Алексей…

Спать ему почти не пришлось. Она вела себя, как изголодавшаяся самка, нисколько не стесняясь в выборе поз. Великое дело – постельный опыт…

Утром, за кофе с бутербродами, Соня спросила:

– Как тебе, Иван, показался политолог Самойлов?

– Профессионал.

– Да, умом и хитростью Бог его не обидел. Нашему Шишмареву далеко до него. У Самойлова один недостаток – чрезмерно любит деньги.

В тот вечер политолог Самойлов задержался в офисе допоздна. Помощник и секретарша тоже оставались на своих местах. Так было заведено.

Ничего особого не произошло, но один прокол уже случился. Разоблачили завербованного в штабе Баскакова газетчика. Непрост оказался генерал. Военными технологиями воспользовался. Кто бы мог подумать, что он станет использовать полиграф!