– Не знаю, не знаю. Я все новости слушаю, и, по моим соображениям, как раз-таки все происходит недалеко от тебя. – не отступала Людмила Петровна

Дарья глубоко вздохнула.

– Мам. Да что ты прицепилась к этому всему, что происходит у Красной площади. В конце концов, это же не война, не разборки. Народ просто хочет вернуть все как было. – пыталась успокоить свою мать Дарья.

– Ха! Как было! Не будет уже все как раньше. Грянут большие изменения. Я нутром чувствую, что скоро произойдет то, что изменит многое. – недовольно фыркнула мать. – А ты знала, что у Метрополитанской Республики нет денег? Знала? Она не в состоянии заплатить за нашу землю, а отдавать не хочет! Да, что говорить, когда она даже не в силах платить людям зарплаты, какая вообще может идти речь об аренде. Ты знала про данную ситуацию?

– Да. Узнала сегодня.

– А что будет, знаешь?

– Ну… Э-э… М-м… Ну… Наверно… – задумчиво, нерешительно, не хотя отвечала Дарья. Она знала, что может случиться, но боялась это сказать вслух, будто сказав все вслух, это действительно могло произойти. Но мать не стала молчать. Она прервала дочь и выпалила:

– Вот и не знаешь доченька! Не знаешь! Война может случиться, революция, смерть народа. Вот чего я боюсь!

– Мам…Ма…

– Живя на границе, практически с Метрополитанской Республикой, где мы соседничаем с нашей землей Гариандой, как бы мы не попали в самую гущу!

– Мам. Мне работать надо. – прервала бурные представления матери о будущем Дарья. – Мне через час надо ассистировать операцию.

– А-а… Да, конечно. Мне тоже есть чем заняться. Ну, целую, крепко тебя люблю. Будь всегда на связи.

– Да. И я тебя люблю мам. Пока.

В Москве действительно положение не спокойное. Съемная небольшая квартирка и место работы Дарьи расположены в самой гуще демонстрации. Под окнами всегда большое скопление недовольных людей с плакатами в руках. Каждый день Дарья проходит путь от больницы домой и обратно с большим риском для жизни. Мужчины и женщины могут в любой момент схватить мимо проходящего человека и спросить, почему он не с ними, почему он не так активен в праве за свое, свои земли, достойную жизнь и т.п. Если им не нравился ответ, митингующие злостно начинали кричать и требовать, не зная еще на кого напасть с такими вопросами и вылить свою злость с недовольством. А власть не спешила с ответами.

Институт – уединенное и спокойное место для Дарьи. Она часто допоздна засиживалась в лаборатории и изучала хирургию с болезнями человека.

Дарья отодвинула стул и встала из-за стола. Она продолжительное время изучала анатомию внутренних органов человека. Усталость давало о себе знать. Она потерла свои глаза, которые сами по себе начинали закрываться. В институте Александровскую по большей части интересовало состояние брюшной полости при различных внутренних кровотечениях. На манекене все выглядело натуралистично. Медицинская книга по анатомии человека закрылась. Дарья посмотрела на настенные часы. Время на электронных часах показывал первый час ночи.

– Ничего себе. – не ожидала Дарья. Она потеряла счет времени, углубившись в изучение. – Нда-а.

Обычно Дарья добиралась до дома с помощью метро. Но метро с 23 часов до 3 ночи не работало. Ей не хотелось ждать еще 2 часа. Уже не первый раз засиживаясь в лаборатории по поздней ночи, она знала короткий пеший путь домой.

Он занимал всего 30-40 минут. Девушка скинула с себя белый длинный халат и надела синюю кофточку поверх тонкой блузки. Свет в лаборатории выключился. Дверь закрылась на ключ. Дарья сдала его охраннику, который забыв про камеры слежения и свою службу, нечаянно уснул на рабочем месте.