Не говоря ни слова, ангелы убрали крылья и встали в боевую стойку. Все насторожились, не понимая в чём дело. Диссидия указал рукой на человека, который совершенно невозмутимо наблюдал за происходящим. «Ты!.. Отпусти его, демон!» – приказ прозвучал с такой угрозой, что любое существо поспешило бы повиноваться. Но капитан Николас в ответ лишь разразился самым жутким смехом, который мне только доводилось слышать. Окружавшая его толпа резко отпрянула. «Чего же вы так долго, а? – еле выговорил Николас, давясь истерическим смехом: – Задержали вас, да?..» Ангелы приготовились атаковать, но вдруг Николас замолчал и посмотрел сначала на Диссидию, потом на меня: «Ладно, так уж и быть. Время забавы, кажется, вышло. Может быть, в другой раз, Годфри», – договорив, Николас снова зашёлся смехом.

В воздухе за спиной капитана понемногу начал проступать гигантский силуэт. Страшное существо, подобных которому я никогда не видел ранее, парило в воздухе; с его пальцев тянулись нематериальные фиолетовые нити, обвивавшие конечности Николаса. Я оглянулся вокруг, но обнаружил, что взгляды всех были по-прежнему прикованы к капитану. Демон был худым как щепка с покрытой шипами кожей. Из его рта торчали длинные клыки. Он был таким же высоким, как Диссидия, если не выше. Вдруг он сделал круговой жест рукой и позади него открылся маленький портал. Он нырнул в него, словно в бассейн, после чего портал закрылся, а Николас упал на пол.

Связующие бросились к капитану и удостоверившись что он жив, унесли его куда-то. Когда толпа рассеялась, на месте остался лишь Мэт, пристально глядевший на меня. «Значит, я не ошибся, – с недоверием сказал он, посмотрев на Алекса и Нину стоявших у меня за спиной. – Когда я почувствовал твою ауру в здании, то я и представить не мог, что это на самом деле ты…» Я медленно подошел к Мэту и протянул ему руку. Это было двусмысленным действием: во-первых, это самый обыкновенный дружественный жест, а во-вторых пожав мне руку, он «прочитал» бы меня. Так оно и случилось. Друзья воссоединились.

Во всей этой суматохе мы совсем позабыли про ангелов. Из троих на этаже остался лишь серафим Диссидия, который хоть и выглядел всё также гордо и мужественно, но уже намного дружелюбнее. Беккет робко подошёл к серафиму, который стоял на одном колене около смертельно раненого инквизитора. Мы тоже подошли ближе.

Серафим положил руку на свою грудь и замер с сосредоточенным лицом. Я спросил Мэта: «Что происходит?» Мэт, как и большинство Связующих, сенсорика которых была хорошо развита, видел намного больше, чем другие. Для них это был самый настоящий магический спектакль. «Диссидия достаёт частичку своей эссенции и помещает его в раненного парня», – прошептал мне на ухо Мэт.

Я пригляделся повнимательнее. В руке у серафима появился голубой как полуденное небо сгусток света, который тот приложил к груди инквизитора и осторожным движением вдавил его внутрь. Словно растекающаяся вода, голубая эссенция серафима заструилась по всему телу. Раны стали медленно затягиваться.

Нельзя полностью уничтожить душу или создать её с нуля. Ничто не появляется из ниоткуда и ничто не исчезает в никуда. Всегда остаются следы, маленькие обрывки души, по которым, словно гигантскую головоломку, ангелы восстанавливают целостность души, используя собственную эссенцию для восполнения недостающих фрагментов. И чем сильнее искусство ангела и его преданность этому делу, тем больше у него шансов спасти смертных, чьи души были повреждены. Одним из таких являлся серафим архангела Габриэля – Уриэль.

После того как серафим встал, Беккет в знак уважения склонил голову и спросил: «Почтеннейший, почему вас не было так долго и куда ушли серафимы Уриэль и Задкиэль?» Диссидия пристально посмотрел на Беккета, прежде чем ответить: