– А другие женские мелочи? С ними как быть? – робко спросила я.

Несмотря на новоприобретённое вилерианство, те самые красные дни, вероятно, никто не отменял, а они вероломно подкрадывались из-за угла календаря.

– Я куплю всё, что требуется, на аэровокзале. Пишите список, – беззаботно пожал плечами Кларас.

– А не опасно летать в такую погоду? Буря не помешает посадке? – спросила я.

– Не должна, все манёвры проводят при усиленной работе магических двигателей. Когда дирижабль в воздухе и двигатели работают в режиме полёта, то буря может, конечно, немного сбить с курса, но это не страшно, ведь ветер в какой-то момент обычно меняется. Если он станет попутным, тогда мы домчим до Файмарга быстрее. Если же будет бить в бок, как сейчас, то путешествие просто займёт чуть больше времени. Если буря совсем разгуляется, то мы сможем переждать её в Граенгатте. На аэропричалах есть специальные крепежи на такие случаи.

Закончив ужин, мы сложили тарелки на поднос, и вилерианец унёс его, снова оставив нас вдвоём.

– Полин, скажи, а у тебя случайно нет… средств гигиены женской… – смутившись, спросила я.

– Ой, нет, – опечалилась Полин. – У нас же короткая поездка планировалась, шесть дней туда, шесть обратно да десяток там. Я ничего такого с собой брать не стала.

Ничего себе у них тут короткие поездки! Мой организм вообще очень любит именно в поездку устроить сюрприз. А если она длинная, то и два.

– То есть до Файмарга получается шесть дней пути на дирижабле?

– Да, день от Листаматура до Граенгатта, сегодня вечером там остановка. Завтра днём будем в Малмире. А всего до Файмарга пять или шесть дней, в зависимости от ветра. Тут не угадаешь.

– Ясно, – я задумчиво вздохнула и тихо спросила: – Полин, и как же мне Клара просить о том, чтобы он купил средства гигиены? Это же жутко неловко…

Лет десять назад папа категорически отказывался покупать в магазине прокладки. Но потом подросла сначала я, следом Женя, а затем и Ева. Однажды в семье внезапно наступил острый кровавый кризис, и, ворча, что с такой нормой потребления единственный вариант нас всех содержать – это самому открывать прокладочную фабрику, папа отправился в свой первый поход за зипунами с крылышками. А потом привык и смирился, даже по акции периодически сам что-то покупал. Путал, правда, марки, но у нас даже самая распоследняя некондиция не залёживалась. А что делать: в семье четыре женщины и подрастающая пятая.

Но это папа. А тут брат, причём чужой.

– Да ты что! – энергично махнула рукой Полин. – Да он будет только рад!

– Рад? – хмыкнула я.

– Ну конечно! Раз покупает, значит, есть для кого. Ты что? Около прилавков с женскими товарами вечно толпа разных мечтателей, которые грезят о том, что будут что-то покупать для жён.

Я посмотрела на собеседницу, отчаянно надеясь, что кукуха у меня всё-таки не улетела, а Полин шутит. Но вилерианка была абсолютно серьёзна. Тогда я представила толпу бравых суровых девственников, мечтающих у прилавков с прокладками о том, как они эти самые прокладки станут покупать, и сдавленно закашлялась. Потом хрюкнула. Потом сложилась пополам и расхохоталась, как припадочная.

Полин, видя моё веселье, тоже принялась улыбаться.

Боже, дай мне сил, терпения и мешок транквилизаторов, чтобы это всё пережить! Что за странный мир? Почему вокруг одни девственники? Почему Елизавете Петровне достался сплошной неликвид? Где умудрённые жизнью герои-любовники, умело лавирующие между расставленными дамочками брачными сетями? Где казановы и донжуаны, томным взором раздевающие на вечернем балу, а наутро исчезающие навсегда? Где коварные обольстители, норовящие если не сорвать мой цветок невинности, то хотя бы потоптать клумбу чувственности?