Ковровые дорожки скрадывали звуки шагов. В сонном ночном безмолвии чужого дома я подошла к нужной двери. Решила, что жених, как и я, вряд ли может спокойно спать после всего, что случилось. Осторожно постучала и тихо позвала:

– Мейер?.. Ты не спишь?

Из-за соседней двери высунулась рожа бесячего младшего братца.

– И чего тебе неймётся, а? Чего ты лезешь? Или спать теперь не с кем, вот ты и маешься? Совсем озабоченная? – зло зашипел он.

Я растерянно стиснула книгу и замерла. Отвыкла от такого обращения, да и состояние после болезни всё ещё было так себе. Подобающий случаю колкий ответ как-то не придумался, а на глаза навернулись горькие слёзы обиды. А ведь этому мелкому вездесущему (или даже вездессущему, кто знает) говнюку я точно ничего плохого не сделала!

В этот момент дверь Мейера распахнулась, он мягко отодвинул меня в сторону и ломанулся к брату. Дверь соседней комнаты захлопнулась, а изнутри послышались приглушённые звуки разговора на повышенных тонах.

– Не смей лезть! Мало тебя отец наказал? Я добавлю…

– Но она же…

– Это не твоё дело! Она сделала свой выбор, научись его если не уважать, то принимать достойно. Думаешь, она первая, что выбрала другого? Нет! И в твоей жизни такая наверняка будет. Реагируй как мужчина, а не как обиженный ребёнок! – рычал Мейер.

– Она тебе изменила!

– И как это касается тебя? Да, пообещала, потом передумала и предпочла другого. Бывает. Ты не в праве с ней плохо из-за этого обращаться. Никто не вправе.

– У неё на лбу был твой секвин, когда она с другим спала! – яростно воскликнул младший.

– Да. Был. Поэтому я разорву помолвку и не прощу этого. Но оскорблять её не стану и тебе не позволю. Понял?

– Ты просто…

– Что я просто? – угрожающе пророкотал Мейер.

– Ты просто стелешься под неё, вот и всё! А ведь мама всегда предупреждала! Нельзя возносить женщину на пьедестал только потому, что она женщина!

– Нет, Сой, я не стелюсь. Просто не считаю нужным делать ей больно в ответ. И тебе не позволю. Запомни: с тобой могут поступить грязно и подло. Этого ты не избежишь. Но решать, поступать ли так самому – выбор твой. И только твой. Нельзя оправдывать свою низость тем, что кто-то другой начал первым. И в твоём возрасте пора бы это понимать. Я всё сказал. Весь талый месяц будешь чистить стойла эльгов. Не уймёшься – продлю наказание на всю весну.

В ответ раздалось нечленораздельное шипение, а потом несколько смачных ударов. Я поспешила просочиться в комнату Мейера, пока он не вернулся. По крайней мере, чтобы меня выставить, он теперь должен будет меня взять и вынести. И даже (о ужас!) посмотреть на меня.

Жених возник на пороге спальни расхристанный и сердитый.

– Хорошо, что ты пришла, – выдохнул он и шагнул ко мне.

Я подалась навстречу и уткнулась лицом ему в грудь, а потом разревелась самым глупым образом, не в силах внятно объяснить хоть что-то. Мейер стоял передо мной истуканом и только кулаки сжимал.

– Я не знаю, как я заразилась, – прорыдала я ему в рубашку. – Не знаю! Но Мейер, я клянусь, что не изменяла тебе. Никто ко мне даже не прикасался. Сидхар за локоть брал, но через платье. И всё. Я клянусь, что ничего не было! Мейер, я бы не стала… Я тебя люблю!

От последних слов он вздрогнул всем телом, большие тяжёлые ладони легли мне на плечи, а потом отодвинули прочь. Мейер молча снял секвин с моего лба и тихо сказал:

– Есть вещи, которые нельзя прощать, Лисса. К сожалению, между нами больше ничего не будет. Завтра я отправлюсь к дяде, чтобы посоветоваться с ним по поводу твоего статуса. Сниму тебе жильё в главном городе клана, Да́рборге. А дальше – ты вольна делать всё, что захочешь.