– У тебя есть дар, Машенька, из-за него тебя мучают, – негромко произносит Аленка.

– Из-за дара? – удивляюсь я. – Но какой в этом смысл?

– Они думают, что можно тебя заставить болью… – вздыхает она.

– Но все же знают, что нельзя принудить… – я не понимаю, ведь это элементарные вещи.

– Они не знают, – отчего-то всхлипывает Аленка, а потом явно берет себя в руки. – У нас с тобой очень мало времени, поэтому…

Тут распахивается дверь, и в камеру, так комната называется, где меня держат, падают две миски с железным звоном. Аленка дергает ухом и вздыхает. Я не знаю, отчего она вздыхает, но думаю, что из-за еды, которая здесь очень плохая, – почти вода и совсем мало хлеба.

– У тебя есть дар, у меня тоже, – объясняет мне она. – Я… мне очень нужно тебя спасти, поэтому я стану тобой, а ты мной, хорошо?

– Это как? – не понимаю я, но она смотрит так жалобно, что я почти против воли киваю.

– Я отдам тебе весь дар, – продолжает говорить она совершенно непонятно для меня. – И толкну тебя, потому что сама ты пока не умеешь. Я не знаю, где и как ты появишься, потому что я еще маленькая, но там ты точно выживешь. Только ты немножко младше будешь.

– А ты? – не могу не спросить я.

– А я многое забуду, – вздыхает Аленка. – Но зато у меня будет мама и папа… когда-нибудь… Я верю!

Звучит это все как-то совершенно необычно, но я думаю, что все равно же с ума сошла, какая разница, как это выглядит теперь? Может быть, Аленка мне только кажется, потому что я не понимаю, о чем она говорит. Наверное, это все моя фантазия, потому что даров, которые могут перенести в пространстве, просто нет. Теорию даров в первом классе проходят, сразу же после диагностики.

– Тебе, наверное, будут сниться сны… – не очень уверенно продолжает она свой рассказ. – Главное, потянуться к разумным, тогда тебя чему-то научат.

– Как скажешь, – киваю я ей, подумав о том, что на такие сны я согласна, а не на те, где меня едят.

– Сейчас мы с тобой поедим, – предлагает мне Аленка. – А потом я начну становиться тобой.

– Но тебя тогда будут мучить… – я принимаю ее игру, но при этом хочу остановить такую хорошую, совершенно точно воображаемую девочку.

– Пусть, – мотает она головой. – Главное, чтобы ты жила! Ты – самое главное!

И вот тут я задумываюсь. Если бы я была ребенком, лишенным мамы, и могла бы ее спасти, на что бы согласилась? Я осознаю – на все. Может ли так быть, что в Аленке моя дочь живет?

– Скажи… Когда ты родилась, я была твоей мамой? – интересуюсь я у нее.

– Меня сделали из тебя, – опять совершенно непонятно говорит Аленка. – Поэтому ты моя мама, но если у меня получится, то будет живая мамочка… И папочка тоже будет! Я так хочу мамочку… – она всхлипывает, и тут уже моя очередь приходит ее обнимать.

Мы едим непонятное нечто, коим миски наполнены, Аленка о чем-то думает, а я просто пытаюсь представить, что сказанное ею может существовать на самом деле. Представляется с трудом, потому что верить в сказки меня это место отучило. Я не знаю, что это за место, сколько я времени тут и почему еще жива. Почему не сошла с ума, не умерла, не спряталась внутрь себя… Я просто хочу, чтобы это закончилось, хоть как-нибудь, все равно как… Если бы я могла, то сделала бы все возможное, чтобы не ходить тогда к этому странному доктору… Но уже поздно.

– У тебя дар творца, – отложив миску, объясняет мне Аленка. – Он у людей пока очень редкий, но кроме людей есть еще разумные, которые знают этот дар. Именно этот дар поможет тебя сместить в пространстве, понимаешь?

– Нет, – честно отвечаю я, потому что и в самом деле ничего не понимаю, на что она просто вздыхает.