– Ладно, моя стрекоза, только поешь! На сытый желудок думается лучше.

Илона повесила платье и вернулась в комнату. На столе стояла овсяная каша с орехами и фруктами. «Фу… Ты же знаешь, что я терпеть не могу эти сопли», – сморщилась Илона.

– Что поделаешь, отец распорядился. – Клава вышла, а Илона быстренько схватила тарелку и побежала в туалет, чтобы спустить в унитаз ненавистную кашу. Желудок, поняв, что хозяйка объявила голодовку, запротестовал низким воем. Не доходя до туалета, Илона пальцем поддела орех и отправила в рот. Очнулась она, когда в тарелке уже ничего не было, а по руке до локтя сползали липкие нити каши.

– Ну вот, началось негативное влияние Князева на скромную девочку Илону. – Она облизала пальцы. Каша была действительно очень вкусной, а не ела её Илона из вредности. – В Европе все мусли едят, а мы как в древности – кашу, – каждый раз возмущалась она.

Поставив пустую тарелку на стол и помыв руки, девушка схватила телефон и написала сообщение: «Аня, есть проходки в «Рolvere di stelle?»

Ответ пришёл сразу: «Есть, мы идём. А ты?»

Не раздумывая, Илона настрочила: «Выручай. Вопрос жизни и смерти. Мне нужно там быть. С меня то платье от Даниэля, на которое ты у меня глаз положила».

«Ни слова больше», – написала Аня и скинула электронный пригласительный.

Уже потом Илона сообразила, что с платьем она погорячилась. Знакомая и так раздобыла бы для неё проходку, а за столь щедрые подарки отец по голове не погладит. Хотя, откуда он узнает. А у неё ситуация патовая, действовать нужно незамедлительно.

Теперь сытая и с пригласительным в кармане, она вернулась к вечерним лукам. Жемчужное платье она уже передумала надевать, надо было найти что-то другое. Такое, чтобы Князев пошёл за ней на полусогнутых и забыл, как дышать.

Девушка прикрыла глаза, медленно вдохнула и выдохнула. Не размыкая век, она протянула руку, дотронулась кончиками пальцев до вешалок и повела ими вдоль ряда из нарядов. Внезапно остановилась, выудила первые попавшиеся «плечики» и раскрыла глаза.

Сложила губы трубочкой, придирчиво рассматривая чёрное платье-мини, с открытыми плечами. Лаконичный силуэт, загадочная элегантность, изысканное мерцание.

«Пойдёт, – заключила она. – Хоть с туфлями заморачиваться не надо. Чёрные лодочки на тонкой шпильке. Шик».

Теперь можно было честно продолжать изображать из себя больную.

До вечера она: соблюдала постельный режим, позволила Алонзо себя осмотреть, опустошала подносы с едой, которыми её по расписанию снабжала Клавдия. Время тянулось со скоростью мечтательной улитки с плохой памятью.

Наконец, предметы в комнате снова поглотили персиковые оттенки. Светильники спали. Илона, натянув на себя футболку и чёрные шорты, сидела в кровати, из соображений конспирации укрытая по шею пледом. Она гипнотизировала дисплей телефона, отсчитывая минуты до выхода. Девушка уже собралась. Локоны собраны в хвост на затылке. Платье, туфли и косметика ждали своего часа, сложенные в любимый рюкзак.

Как только часы оповестили, что до начала вечеринки осталось сорок минут, Илона выскользнула из кровати. Она схватила рюкзак и на цыпочках прокралась к двери. В тусклом освещении коридора была своя прелесть. Девушка юркнула в него и направилась к лестнице, словно тень. Дверь в кабинет отца была приоткрыта.

Антон Гурамович развалился в кресле напротив входа. Видимо, он рассчитывал караулить дочь, зная, что она способна отважиться на вечерний променад. Сладкий сон взял вверх над мужчиной. Он сопел, скрестив руки на груди.

Так что Илона без проблем прошмыгнула во двор и бегом двинулась по тротуарной дорожке. Но выскочив за угол, девушка затормозила, словно ноги приросли к асфальту. Надо же было такому случиться, её вычислили…