– Сегодня прям завал какой-то, – сказала мама, вытирая недовольно пыхтевшую Соньку и оглядывая Нимку. – Товара привезли! А мне Василий Михалыч, начальник наш, говорит: «Зой, останься, помоги…» Вот я и осталась, а чего, денежка лишняя не помешает… Правда?

– Правда, – тихо согласился Нимка.

Эти слова не выходили у него из головы. Вечером, когда он плюхнулся на скрипучий диван, вытянул гудевшие ноги и закрыл глаза, мысли стали особенно чёткими.

«Матери нужно месяц работать – чтоб получить такие деньги…» Кто-то тоже так работал? Месяц?

Или это остаток от чьей-то очень большой зарплаты? Странно, разве носят столько денег в кошельке, зачем? Не иначе как просто не дорожат такой суммой…

Или дорожат? Просто случайность, с кем не бывает?

«А если это тоже чья-то мать потеряла?»

Он собрался засыпать – проснулась совесть. Нимка повернулся на другой бок и услышал, как хлопнула входная дверь – пришёл сосед. Завёл подвывающим голосом классическую песню про мороз, разбудил сонные половицы тяжёлыми шагами, включил телевизор за тонкой стенкой.

«Завтра нужно будет спрятать кошелёк, но куда? Мало ли…» Не любил Нимка соседа. Привык к нему, конечно, точнее свыкся с его существованием, но ему не доверял. «А с собой таскать – тоже не вариант…»

Нет, это не женский кошелёк. Он квадратный, грубоватый, из чёрной гладкой кожи. Какая женщина станет такой носить? Значит – не мать его потеряла…

«Какая теперь разница? Ты его уже присвоил, – сказал себе Нимка, – хозяина фиг найдёшь…» Можно было б ещё побродить возле скамеек, посмотреть, если б не этот мальчишка. Откуда он взялся? Сейчас Нимке казалось, что где-то он его видел, только вот где?

Что теперь делать с находкой, Нимка не знал. Повозившись немного, он вскоре заснул под болтовню телевизора, сопенье сестры и похрапывание матери.

***

– Ешь давай! Тощий, как вобла! – сказала Надя, ставя на стол тарелку с оладушками. Круглыми, золотистыми, с пузыриками масла на пухлых боках.

– Сама ты вобла! – хихикнул Славка, пододвигая себе тарелку и мисочку со сгущёнкой. – Посмотри на себя! Совсем отощала, куда только Денис смотрит?

– И ничего не отощала, – Надя быстро глянула на свой живот. – Я не худая, я – стройная.

– Ну-ну, – сказал Славка и макнул оладь в сгущёнку, подождал, пока немного стечёт молочная струйка и откусил половину. Вкусно! Умеет же сестра делать такие: чуточку хрустящие с боков, мягкие в серединке, пышные и сливочные.

– Дай мне тоже сгущёнки, – Надя уселась за стол, налила чаю. Съела один оладушек и, подперев рукой подбородок, о чём-то задумалась…

За окном темнело летнее небо. Мигал жёлтым огоньком вдалеке самолёт. Неподвижной точкой горела маленькая звёздочка – пока одна… Тихо было на кухне, светло, быстро исчезали оладья с белой тарелки, тонкая струйка пара поднималась над металлическим чайником.

– Чего задумалась? – спросил Славка сестру.

– А? – встрепенулась Надя. – Да нет, ничего… Устала просто немножко. Славка, Антон завтра вечером приедет или утром послезавтра?

– Утром или днём. Вечером он у Шурки останется, куда ночью ехать-то?

– Ой, а правда… Завтра поешь борщ, я сварю сейчас. И пропылесось! А то приедет Антон, а у нас – беспорядок.

– Угу, – жуя, сказал Славка. – Если не забуду… Ты мне позвони – напомни.

– Нет уж, не забудь! Особенно пообедать! Я завтра до вечера опять, Денис, может, раньше приедет.

– Угу… Надь, вкуснятина, спасибо!

– Пожалуйста, – вздохнула сестра. – Компьютер надолго не занимай, мне историю болезни доделать надо.

– Ага, не буду, у меня дела…

В мессенджере пока делать нечего. Славка посмотрел новые фотки, загрузил несколько песен: обещал ребятам. Проверил почту и вышел из сети. Взял гитару. Это уже надолго… И куда приятнее игралось на серебряных струнах – не зря он сегодня ездил, искал магазин.