Бесков периодически заходил, хотя гораздо чаще к Андрею. Бесков – хитрован. Тяжеловатый в общении человек. Обычно в Тарасовке выпьет бутылку, а потом идет проверять футболистов, не пили ли они, легли ли спать. Игроки потом потешались. Но и игрок был прекрасный, и тренер талантливый – кто бы спорил. Однако с Николаем, в отличие от Андрея, они так по-настоящему и не сроднились. Когда в конце 1988-го Бескова убирали из «Спартака», Николай, помню, комментировал:

– Я же говорил, не надо было его брать!

Андрея к тому времени уже не было в живых.

Раньше всех не стало Александра – ему было семьдесят восемь, лопнула аневризма, и он умер, как говорили, в одночасье. Собирался идти к Вере смотреть какой-то футбол – она жила на Беговой, прямо напротив ипподрома, куда он тем утром зашел с Андреем. Мы приехали, а он уже мертв. Остальные стали долгожителями, а он – нет, может, потому что полный был, у него ноги отекали.

Многие Старостины скоропостижно умерли: помимо Александра – Андрей, Клавдия, Вера… Андрей еще в апреле 1987-го на моем пятидесятилетии вот в этой квартире сидел – рядом с Николаем. А в октябре его не стало. Совсем чуть-чуть, меньше месяца не дожил до первого чемпионства «Спартака» за восемь лет.

На поминки по нему в ЦДЛ много знаменитого народу пришло. Как и всегда к нему на юбилеи. На семидесятилетие, допустим, Олег Ефремов приходил, Вячеслав Невинный – словом, бомонд. Драматург был, Исидор Шток, женатый на родной сестре Ольги, Александре. Помню, мы с Гилей Хусаиновым на поминках тоже выступали. И на столетии со дня рождения Андрея в Доме актера яблоку негде было упасть. Популярный он был человек, притягивал к себе. Даже после смерти.

Ольга пережила Андрея, умерла уже в девяностых. До девяностых дожили и отец с Николаем. Папа умер в 1993-м. По нему поминки делали на базе в Тарасовке. Прямо в здании. Старое деревянное здание гостиницы, где раньше жили футболисты, уже снесли. Сколько мы там времени когда-то провели, господи!.. Там же и сборные жили – баскетболистки, штангисты…

Николай, если исходить из того, что он родился в 1902 году, прожил девяносто четыре – и работал до последнего. Со здоровьем у него все было в порядке, он никогда не болел и после девяноста лет еще в баню с командой ходил.

У меня был с ним разговор осенью 1995-го. Он еще не болел и позвал меня к себе в кабинет в офисе «Спартака». Тогда как раз женщину генеральным директором назначили, Нечаеву. Это ему не понравилось. Помню, была глубокая осень, и он почему-то сидел в своем кабинете в пальто и, по-моему, даже в кепке. Жаловался, что и на работе у него из-за этой Нечаевой не ладится, и внучка разошлась с внуком Сергея Королева, великого конструктора.

– Вот такая у меня жизнь… А тебе я чем-то могу помочь?

Я сказал категорически: ничего, дядя Коля, мне не надо. Я не бедствовал никогда. Не зарабатывал, как сейчас олигархи, но как у директора зарплата была приличная. Единственный случился с ним такой разговор по душам.

Был там еще в клубе одноглазый парень… как его? А, Есауленко. С ним Николай Петрович вроде ладил. Но его непререкаемая власть в клубе пошатнулась. Эта дама, которая ничего в футболе не знала, сделала так, что он не мог нормально работать.

А вот с Романцевым у него были прекрасные отношения. Он ведь его и привел, старшим тренером сделал. И до конца, по-моему, между ними все было хорошо. Но хозяином в клубе дядя Коля с какого-то времени быть перестал. Какой там нынешний хозяин, Федун, не знаю, с ним не знаком. Как я понимаю, для него «Спартак» – некая категория бизнеса. Но если не он, кто деньги давать будет?..