– Ну, если это правда, то действительно такое диво предвещает удивительные события!

– Если это правда? Да в Риме все только об этом и говорят. Рассказывали об этом чуде сам Валерий и его семья, вернувшаяся из Аримина, да и слуги их тоже подтверждают.

– Действительно, необыкновенное чудо,– бормотал Апулей Тудертин; человек религиозный, полный предрассудков, он был глубоко потрясен и искал тайного смысла в явлении, которое, как он твердо верил, представляло собою предупреждение богов.

– Коллегия авгуров уже собиралась для разгадки тайны, скрытой в таком странном явлении,– произнес своим скрипучим голосом Эмилий Варин, а затем, подмигнув атлету, добавил: – Я хоть и не авгур, а мне все ясно.

– О! – воскликнул с удивлением Апулей.

– Чему тут удивляться?

– О-о! – на этот раз насмешливо воскликнул клиент Марка Красса.– А ну-ка, объясни нам, раз ты лучше, чем авгуры, понимаешь скрытый смысл этого чуда!

– Это предупреждение богини Весты, оскорбленной поведением одной из своих весталок.

– Ах, ах!.. Теперь я понял! А ведь правда… недурно придумано… иначе и быть не может! – смеясь, сказал Гай Тауривий.

– Ваше счастье, что вы понимаете друг друга с полуслова, а я, признаюсь, недогадлив и ничего не понял.

– Что ты притворяешься? Как это ты не понимаешь?

– Нет, право, клянусь двенадцатью богами Согласия, не понимаю…

– Да ведь Варин намекает на роман одной из дев-весталок, Лицинии, с твоим патроном!

– Злостная клевета! – возмущенно воскликнул верный клиент.– Какая наглая ложь! Этого не только вымолвить, но и подумать нельзя!

– И я говорю то же самое,– сказал Варин с насмешливой улыбкой и издевательским тоном.

– Так-то оно так, а вот поди наберись храбрости и внуши это добрым квиритам! Они все в один голос настойчиво твердят об одном и осуждают увлечение твоего патрона прекрасной весталкой.

– А я повторяю: это сплетни!

– Я понимаю, милейший Апулей Тудертин, что ты должен так говорить. Это очень хорошо и вполне понятно. Но нас-то не надуешь, нет, клянусь жезлом Меркурия! Любви не скроешь. И если бы Красс не любил Лицинию, он не сидел бы рядом с ней на всех собраниях, не выказывал бы особой заботливости о ней, не смотрел бы на нее так нежно и… Ну, мы-то понимаем друг друга!

В эту минуту к Спартаку подошел человек среднего роста, но широкоплечий, с мощной грудью, сильными руками и ногами, с лицом, дышащим энергией, мужеством и решимостью, чернобородый, черноглазый и черноволосый. Он легонько ударил фракийца по плечу и этим вывел его из задумчивости.

– Ты так погружен в свои мысли, что никого и ничего не видишь.

– Крикс! – воскликнул Спартак и провел рукой по лбу, как будто желал отогнать осаждавшие его мысли.– Я тебя и не заметил!

– А ведь ты на меня смотрел, когда я прогуливался внизу вместе с нашим ланистой Акцианом.

– Будь он проклят! Ну как там, рассказывай скорей! – спросил Спартак.

– Я встретился с Арториксом, когда он вернулся из поездки.

– Он был в Капуе?

– Да.

– Виделся он с кем-нибудь?

– С одним германцем, неким Эномаем; его считают среди всех товарищей самым сильным как духом, так и телом.

– Хорошо, хорошо! – воскликнул Спартак; глаза его сверкали от радостного волнения.– Ну и что же?

– Эномай полон надежд и мечтает о том же, о чем и мы с тобою; он принял поэтому наш план, присягнул Арториксу и обещал распространять нашу святую и справедливую идею (прости меня, что я сказал «нашу», я должен был сказать «твою») среди наиболее смелых гладиаторов школы Лентула Батиата.

– Ах, если боги, обитающие на Олимпе, будут покровительствовать несчастным и угнетенным, я верю, что не так далек тот день, когда рабство исчезнет на земле! – тихо промолвил глубоко взволнованный Спартак.