– Сейчас повешусь!

Вначале столь бурное проявление эмоций даже привлекало академика. После лет, проведенных со всегда ровной и спокойной Тамарой, ему хотелось чего-то «остренького». Так после двух кусков жирного, сладкого торта рука так и тянется к банке с солеными огурчиками. Но затем жизнь на вулкане стала ему надоедать. Конечно, стерва Анечка была хороша невероятно, но характер…

В 91-м у Вячеслава Сергеевича появилась на первом курсе студенточка. Анжелика Волгина. Профессор преподавал тогда сразу в трех местах и подчас путал, кому из ребят что рассказывал. Входя в аудиторию в институте, он, как правило, бодро потирал руки и спрашивал:

– Нуте-с, кто мне напомнит, о чем шла речь в прошлый раз?

Наивные студенты думали, что профессор проверяет, хорошо ли они помнят предыдущую лекцию, им и в голову не могло прийти, что Славин просто капитально забыл прошлую тему. Зал начинал гудеть, тут поднималась Анжелика и моментально сообщала интересующую информацию. Она всегда сидела на первом ряду, аккуратная, с толстой тетрадкой, а после лекции Волгина частенько ловила Славина и задавала вопросы, очень дельные. Сразу было видно, что девочка не хлопает ушами и думает не о кавалерах, как подавляющее количество студенток, а о науке.

Поэтому, когда Лика изъявила желание писать у Славина курсовую, тот моментально согласился. Из этого ребенка мог выйти толк.

Однажды девушка подошла с каким-то вопросом, но Вячеслава Сергеевича просто раздирали на части разные посетители, и он велел Анжелике подождать. Пробегав по факультету с высунутым языком до десяти вечера, он влетел к себе на кафедру и увидел покорно сидящую в углу Лику.

Профессору стало стыдно, он совсем забыл про девушку. На дворе дул ледяной ветер, по тротуару мела поземка, и стояла кромешная темнота.

– Вот что, – отрезал Славин, – отвезу тебя домой – говори куда?

– Не надо, – покачала головой Лика, – это очень далеко.

– Говори куда! – повысил голос академик.

– В Люберцы, – ответила Анжелика.

Славин поколесил по улицам. Дом, к которому он подъехал, больше всего напоминал барак – длинный, дощатый, одноэтажный. Увидев, что в подъезде нет света, Славин галантно ввел студентку внутрь, оказался в вонючем коридоре и неожиданно попросил:

– Давай угощай чаем, заодно и о курсовой поговорим.

Лика напряглась и пробормотала:

– Хорошо.

Она провела профессора в небольшую комнату, щелкнула выключателем и робко сказала:

– Простите, у нас кухня общая, сейчас принесу чайник.

Вячеслав Сергеевич окинул взглядом старенький диван, потертую мебель производства дружественных болгар, дешевенький телевизор и крохотный холодильничек, сел в продавленное кресло… Надо же, Лика, оказывается, нуждается…

Внезапно за стеной, сделанной, очевидно, из картона, послышался голос Анжелики:

– Тетя Катя, простите, у меня гости, а ничего нет. Одолжите чай, сахар и чего-нибудь на стол.

– Бери, детка, – ответил старушечий голос, – там в буфете пряники шоколадные.

– Только я смогу отдать после третьего числа, – тихо пробормотала Лика, – стипендию получу.

– Да бери уж, горемыка, – закашлялась старуха, – и сама поешь, а то зеленая, как стручок.

Славин быстро подошел к холодильничку, распахнул дверцу и присвистнул. На полке сиротливо стоял пакет кефира.

Появилась Лика с угощением, и они завели разговор о курсовой. Вячеслав Сергеевич смотрел на ее худенькое личико с огромными глазами, прозрачную кожу и хрупкие руки…

– Родители-то где?

– Умерли давно, – спокойно пояснила Лика, – меня бабушка воспитывала, но она тоже скончалась, одна живу.

Внезапно Славин ощутил острый укол жалости. Девочка походила на крохотного котенка, выброшенного хозяевами на мороз, на беспомощного ребенка, потерявшегося в огромном магазине. Только ребенок, в конце концов, найдет в равнодушной толпе родителей, да и у котенка есть шанс обрести хозяев… Лике же предстояло пробиваться в одиночку, вылезать из барака и нищеты без чьей-либо помощи. И неожиданно Славин сказал: