А скорее всего, так и было.

– Может быть, расскажешь, что ты рассчитываешь получить от стажировки? – начинаю я. – Твой дедушка говорил, ты собираешься открыть собственную пиар-фирму?

– Да, я изучала пиар в колледже, интересуюсь маркетингом и менеджментом. В идеале я бы хотела заниматься рекламой и промоушеном мероприятий, так что, думаю, мне полезно будет узнать, как проходит подготовка крупных мероприятий.

– Разумно. А можно спросить, почему ты не хочешь начать прямо сейчас? Зачем ждать осени, если ты все равно все лето собираешься работать?

Оливия, вздохнув, прикусывает губу.

– Наверное, я сейчас покажусь избалованной девчонкой, но у меня есть трастовый фонд. Однако я не смогу им распоряжаться, пока мне не исполнится тридцать.

– Но?..

– Но мать сказала, если свадьба пройдет гладко, она отдаст его мне раньше.

Нахмурившись, пытаюсь понять, какая связь между трастовым фондом Оливии и свадьбой ее матери.

– Она постоянно так делает. В детстве я намного больше времени проводила с отцом. Росла на острове, ходила здесь в школу, жила с ним и только на лето уезжала к маме. Конечно, я… не соответствовала ее представлениям о хорошо воспитанной девочке. И она… подкупала меня, чтобы я не позорила ее перед друзьями.

Невольно морщусь от шока и отвращения.

– Да, звучит ужасно. Но на самом деле… все было нормально. Но ей очень важно, чтобы свадьба прошла гладко и понравилась ее кругу, вот ей и нужны гарантии, что я… не заставлю ее краснеть.

– Понимаю.

Трудно сказать, что я обо всем этом думаю. Оливия такая милая, вовсе не скажешь, что ее мать такая жутко нарциссичная. Отчасти мне ее жаль, и в то же время в чем-то наши истории похожи. Меня тоже учили с разными людьми вести себя по-разному. Пускай моей матерью была самая сильная и удивительная личность из всех, кого я знаю, она тоже учила меня показывать людям лишь тщательно отредактированную версию себя, чтобы добиться желаемого. Так я и делала с тех пор, как поняла, что не у всех людей по отношению ко мне добрые намерения и чтобы победить их, мне надо самой стать такой, как они.

Снова вспоминаю, как Кэт и Эбби убеждали меня стать более открытой, завести друзей, давать людям шансы и не устраивать ежеминутные экзамены.

Возможно, они правы. Возможно, не стоит проверять, способны ли люди меня заслужить, не показав им даже части своей настоящей личности.

Возможно, начать стоит с Оливии.

– Знаешь, я ведь тоже выросла в подобном кругу. Не в «Приморском клубе», конечно, но концепция была… та же.

– Мир богатых, – улыбается Оливия.

– Ага. Детство мое прошло иначе, но после смерти отца мать получила страховку и… стала стараться ради меня. Больше у нее ничего не осталось – только я и возможность обеспечить нам лучшую жизнь. Она открыла свой бизнес, а после на вырученные деньги основала благотворительный фонд «Двигаться дальше».

– Вау, как круто! – искренне восхищается Оливия.

– Так и есть. Я равняюсь на нее. Но я сейчас о том, что у нас с тобой много общего. Мы обе стараемся найти опору в этом мире, – я киваю на окружающую нас роскошную обстановку, – хотя порой и не чувствуем себя в нем как дома.

Она с улыбкой кивает.

– Очень… Очень хорошо сказано. Я раньше не могла сформулировать, что именно чувствую здесь, – она откидывается на спинку стула и сидит теперь в более раскрепощенной позе. – Я будто все время боюсь ударить в грязь лицом перед мамой и всеми этими людьми. И не могу переключиться, даже когда ухожу к папе или куда-нибудь в пустынную часть острова.

– У меня есть две подруги, – улыбаюсь я. – Единственные люди, с которыми мне комфортно быть самой собой. И когда я сюда приехала, они заявили, что я должна стать более… открытой.