– Уверена, другие актрисы тоже получили любовные послания и указания искать связи.

– Только я...

– Хочешь, поинтересуюсь в соответствии со списком театральной труппы?

– Эмма, пожалуйста, перестань издеваться. У Зямы наверняка есть связи в военкомате или еще где-нибудь. Он ведь главный инженер такого большого завода.

– Ты думаешь, папа согласится собственными руками толкнуть тебя в объятия этого подлеца?

– Почему ты так ненавидишь Олега?

– Потому что вижу его насквозь.

– Ты просто завидуешь мне...

– Да! Безумно.

– Завидуешь, что я испытываю такое огромное чувство. И оно взаимно. А ты об этом даже понятия не имеешь.

Эту лавину невозможно было остановить. Она неслась в образе стихийного бедствия, и люди перед ней превращались в муравьев.

Вечером мы опять сидели втроем в папином кабинете, и Ди умоляла Зяму помочь Олегу. В конце концов папа сдался, пообещав Ди поискать такую возможность. Через два дня папа сообщил мне, что помочь ничем не может, но у него есть идея, совершенно невероятная, сумасшедшая, следовательно, беспроигрышная, которой он ни с кем ни за что не поделится, но этого и не нужно – его идея все равно обязательно придет в голову Ди. Он сказал это очень грустно, как пророк, который видит и знает наперед, но только раздражает своими пророчествами.

Папа оказался прав. Через три дня после того, как он сказал, что ничем не может помочь, возбужденная Ди опять протянула мне конверт:

– Я нашла способ! Читай.

В конверте лежало письмо, написанное Ди от имени бывшей жены Олега командиру его части.

«Здравствуйте, уважаемый Геннадий Егорович! Пишет Вам бывшая жена Олега Сапожникова, Таня. Дело в том, что я недавно вышла вторично замуж за офицера Советской Армии и должна в ближайшее время проследовать к месту его службы – в Монголию. С собой я увожу на три года нашего с Олегом сына. Это значит, что Олег три года не увидит своего ребенка, которого обожает.

Дорогой Геннадий Егорович, Вы не представляете, какой Олег прекрасный, заботливый, любящий отец! Нет! Конечно, представляете. Ведь у Вас тоже есть два замечательных мальчика. Олег писал мне. Кстати, Вашему младшему сыну тоже четыре годика, и его тоже зовут Василек, как нашего. И Вы знаете, как важно ребенку в таком возрасте общение с отцом. Мой новый муж хорошо относится к Васеньке, но мальчик очень скучает по родному отцу, все время спрашивает о нем и плачет, когда я говорю, что нам, очевидно, придется уехать, не повидавшись. Недавно Васенька опять рыдал, я не могла его уговорить лечь спать и пообещала, что папа обязательно приедет повидаться с ним.

Дорогой Геннадий Егорович, ведь вы знаете, как нехорошо обманывать ребенка. Такие обманы не забываются, но у меня не было выхода, и я очень верю, что благодаря Вам наш Василек встретится с Олегом хотя бы на денек!

Умоляю, помогите моему бывшему мужу получить отпуск, пусть краткий. Он приедет в родной город, попрощается с сыном, а потом будет спокойно продолжать службу в армии. Помогите мне, и я с чистой совестью уеду в Монголию, к моему второму мужу, С чувством глубокого уважения и надежды Татьяна Иванова (бывшая Сапожникова)».

Через две недели Олег объявился в институте, тут же возобновил репетиции «Зазеркалья» и был обласкан всеми актрисами труппы.

– На сколько дней его отпустили?

– Геннадий Егорович был очень растроган. Письмо поразило его до глубины души, и он выхлопотал для Олега отпуск аж на двадцать два дня. Чтобы Василек смог запомнить папу и не забывал потом три года. Это невиданно в армии!

– Ди, может, тебе книги писать?

– Потом когда-нибудь, в старости.

– Да, конечно, теперь надо вовсю реализовывать талант актрисы. Ди, он просто использовал тебя.