– Матери нужен покой, – сообщил однажды Олег своей жене. – Детский крик её раздражает. Давай переедем в общагу?

Вера, как обычно, спорить не стала. И даже обрадовалась предложению.

– Давай, – послушно согласилась она и ощутила, как с плеч упал какой-то давящий груз.

Через несколько дней после этого короткого разговора Вера с Олегом и маленькой Мирой переехали в общежитие.

К этому времени относятся первые смутные воспоминания Миры о детстве. В общежитии ей нравилось – этаж населяли такие же молодые пары, как и её родители, – заводные, весёлые и бесшабашные. Грохот кастрюль на кухне, вечерние посиделки за чаем, звонкий смех, песни под гитару, детская беготня – таким запомнила Мира своё первое жилище.

Но вскоре её маленькая семья, на зависть соседям, обрела собственное отдельное жильё.

Отцу Олега, как чернобыльцу, дали однокомнатную квартиру, и родители мужа благосклонно пригласили туда молодых.

Там все втроём, Вера, Олег и Мира, и остались на долгие годы.

Мире пять лет.

Она стоит у ограды детского сада и гордо посматривает на подружек. Ещё бы! Ведь за ней приехал дедушка Саша на мотоцикле с коляской! Он легко подхватывает девочку на руки и сажает в коляску, а на голову ей надевает маленький шлем.

Мира царственно расправляет плечи и чувствует себя принцессой из сказки, сидящей в собственной карете.

Мотоцикл мчится по дороге, ветер свистит у Миры в ушах, и она улыбается от переполняющего счастья. Дедушка, такой большой и сильный, рядом, и всё хорошо.

Она ещё не знает, что скоро его не станет.

И с этого чёрного дня всё переменится.

Дедушка умер через несколько месяцев от рака мозга. Чернобыльское прошлое дало о себе знать.

С этого момента в дружной семье Миры что-то нарушилось.

То, что давно замечала её мать, начала постепенно замечать и девочка.

Её добрый папа иногда стал вести себя необычно – как будто в него вселялось что-то чужое и злое.

– Опять Олег пьяный… – шептались у подъезда соседки-сплетницы.

– Пьяный… – медленно повторяла Мира незнакомое слово. Она ещё не понимала, что это значит, но уже знала – сегодня папа не будет сажать её на колени, чтобы вместе смотреть биатлон и болеть за наших. Сегодня они не пойдут в парк кататься на санках. Сегодня он будет громко кричать, швырять об пол посуду, а лицо его будет перекошенным и страшным.

– Олег… Не надо… Ребёнок же всё видит… – тихим, умоляющим тоном просила Вера.

В ответ на это Мира обычно слышала грязные, нехорошие слова, а иногда даже звонкий звук отвешиваемой пощёчины, после которого мама замолкала.

– Боженька, Боженька… – тихонько молилась девочка у себя в комнате, сидя на полу в уголке и сжавшись в комочек. – Сделай так, чтобы они помирились, чтобы папа не пил, чтобы он не бил маму, чтобы всё было хорошо, как раньше!

Она шептала эти слова как волшебные заклинания, и верила, что Бог, этот добрый волшебник, который может творить самые невероятные вещи, услышит её и всё исправит.

Но в тот момент Бог её не слышал.

Когда Мире исполнилось шесть лет, мама задала ей очень важный вопрос: хочет ли она пойти в школу? И если хочет, то когда именно? На выбор предлагалось два варианта – с шести и с семи лет.

Школа казалась Мире неизвестным, загадочным миром, куда были допущены только особые, уже взрослые дети, намного старше её самой. Мирина ищущая натура всегда жаждала чего-то нового и неизведанного. Детский садик был уже неинтересен, это пройденный этап, и, чтобы как можно скорее приобщиться к загадочному и волнующему школьному сообществу, девочка незамедлительно дала ответ: конечно, хочет, и, конечно, с шести. Тут и думать не о чем, ведь семь лет ей исполнится только в декабре, до которого ждать целую вечность!