– Называется – с Новым годом вас, дорогие товарищи! – проворчал он, плюхаясь на заправленный стареньким покрывалом диванчик, стоявший за моей спиной. Оружия он не выпустил, но свободной рукой машинально вынул из кармана большой клетчатый платок, которым принялся вытирать вспотевшую лысину.

– Петр Петрович, успокойтесь, – сказала я как могла бодро. – Ну, подкидыш, подумаешь! Сейчас приедут и заберут его.

– Давайте считать это происшествие приятным сюрпризом, – поддакнула мне Ольга Петровна – ревность в ней улеглась, и теперь она, кокетливо поглядывая на жениха, пыталась привести в порядок прическу. – Я где-то читала, что подкидыш – это к счастью…

– Счастья в этой истории будет совсем мало, дорогие мои, – уныло ответил нам обеим посмурневший Петр Петрович. – Из этого пистолета недавно стреляли!

Возникла пауза. Секунд на пять, не больше.

– Кто? – глупо спросила Ольга Петровна.

– Не знаю. Но вряд ли сам этот малютка.

Она сглотнула слюну. Руки, кружившие над прической, задвигались быстрее:

– В любом случае, нас с вами это не каса…

Хлопнула подъездная дверь, и через минуту бесстрастный капитан в серо-синем милицейском кителе уже заполнял на моем столе какие-то протоколы.

– Есть ли у вас подозрения, кто мог подбросить под дверь этого ребенка? – отрывисто спрашивал он у всех нас по очереди. – Нет? Хорошо… А не знакома ли вам хотя бы одна из бывших при нем вещей? Нет? Недурственно… А не… – он прищурился на Петра Петровича и, что возмутительнее всего, на меня тоже! – А нет ли у вас подозрений, что это ваш ребенок?

– Нет! – хором отреклись мы.

– Отлично…

Как видно, капитана радовал любой ответ, который ему удавалось получить.

Тем временем прибывшая с ним энергичная медсестра в надетом прямо на пальто белом халате уже приняла у меня с рук на руки заснувшего мальчишку. Снова развернув ребенка, она быстро и профессионально ощупывала малюсенькое тельце.

От этой бесцеремонности малыш, конечно, проснулся и захныкал. Но вторичного концерта не устроил.

– Ребенок здоровый. Мальчик. Возраст – два с половиной месяца. Родимых пятен нет. Повреждений – нет. Видимых патологий – нет. Содержался в хороших условиях, – телеграфным стилем отчеканила капитану медсестра.

Тот быстро расчиркал полученные сведения по линованным страницам своих протоколов. Но нам было ясно, что ребенок интересует стража порядка поскольку-постольку. Пистолет! – вот что занимало его больше всего: Капитан то и дело косился шустрым глазом на лежавший перед ним газетный лист с оружием.

– Расскажите подробно, как и где вы его нашли? – обратился он к Петру Петровичу.

Тот пожал плечами:

– Да там же и нашел, в одеяле, между пеленками…

Смятый газетный ком полетел на пол – капитан подсунул под рукоятку карандаш, зацепил пистолет и всесторонне его исследовал.

– Тэк-с… Номера спилены, прекрасно… Магазин на месте – великолепно! Оружие тщательно смазано. Превосходно!

Тетка тем временем снова упаковала мальчика и присела с ним на диванчик.

– Куда вы его? – спросила я, пристраиваясь рядом.

– В дом малютки, куда ж еще-то.

– А потом?

Она посмотрела на меня с явным удивлением:

– Что потом? Потом так и будет там жить, если родители не найдутся. Лет до трех. Потом в детский дом, оттуда – в интернат… Известно – сиротская доля!

Я вздохнула. Нахмурился и Петр Петрович. Ольга Петровна, хотя и пыталась держаться отстраненно, все же закусила губу. Все мы жалели найденыша, обреченного с этой минуты на казенное воспитание.

Но что можно было тут поделать?

Вдруг дверь подъезда снова открылась-закрылась, и в легком облачке пара перед нами возникла незнакомка в прекрасной, я бы даже сказала – великолепной, лисьей шубе. Не будь я убежденной рационалисткой, решила бы, что это сама Снежная королева появилась перед нами, покинув свои чертоги, настолько уверенно держалась эта женщина и настолько царственной походкой и осанкой она обладала.