– Теперь твоя очередь, – тихо произнёс Самойлов.

– В смысле? – Костя в недоумении посмотрел на своего друга.

– Я разве не сказал тебе, что уже побывал на КПП? – с невинным выражением лица обронил Гриша.

– Правда? Ну и?

– Мне дали от ворот поворот и предупредили, что если я ещё раз там появлюсь со своим якобы липовым удостоверением журналиста, то в редакции меня не дождутся.

– И ты молчал! – изумился Костя. – Ты сам тянул меня на этот чёртов КПП и заранее знал, что это бесполезно?!

– Под видом журналистов – да. Но если пойти на хитрость…

– А ты знаешь, как перехитрить охрану? Они, наверно, там тоже не лыком шиты, а? И у каждого небось по автомату Калашникова?

– Вооружены до зубов, – согласился Самойлов. – И все как один похожи на бывших уголовников.

– Может, так оно и есть.

Костя умолк на минуту, затем уже более спокойно спросил:

– Ну, и что будем делать? Брать научную базу под охраной уголовников на приступ?

Он снова обвёл взглядом лагерь, отметив печальный натюрморт из двух опустошённых банок дешёвого энергетика и вскрытой жестянки из-под тушёнки. С каждой минутой в воздухе становилось всё жарче и суше; особенности местного южного климата явно провоцировали молодых репортёров на ответные меры: с одной стороны, хотелось побыстрее забраться в тень, с другой – немедленно продолжить то дело, ради которого они сюда и приехали.

– Послушай, – сказал Костя. – Без еды и воды нам всё равно придётся отсюда убираться. Тут недалеко есть городок Нареченск – полная дыра, но там есть продуктовый магазин. Я остановлю попутку, привезу воды, тебе – энергетик… нет, лучше минералки. Не пей больше эту гадость, нужно вести здоровый образ жизни. Так ты не против?

Самойлов лишь лучезарно просиял в ответ.

– А там мы что-нибудь да придумаем, – подытожил Костя.

Самойлов проводил Пришвина к пологому спуску с холма до едва заметной тропы, спускавшейся к асфальтированному шоссе, вьющемуся серпантином между серо-зелёных, выжженных солнцем холмов. Судя по всему, это была единственная сносная магистраль, по которой можно было добраться до Нареченска.

У спуска журналисты распрощались до ближайшего вечера, и Костя, закинув за плечо рюкзак, бодро направился вниз по тропе. Он не успел опомниться, как далеко позади остались тенистые предгорья и безжизненные холмы, отделявшие вожделенный научный институт от безводной равнины, расстилавшейся кругом в радиусе не менее семидесяти километров вплоть до самого Нареченска. И теперь он воочию убедился, что значит очутиться одному посреди древней ковыльной степи, испытав весь ужас одиноких странников, осмелившихся бросить вызов палящему солнцу и прикаспийским пыльным иссушающим ветрам в самом разгаре лета.

Обливаясь потом, Пришвин втайне уже мечтал о том, чтобы впереди возникло плодовое дерево, зелёный оазис или колодец, у которого он сможет сделать остановку, и словно в ответ на его мечты спустя минут двадцать изнурительной ходьбы по щербатому, пожелтевшему от пыли и песка асфальту, впереди показалось иссушённое деревце с тонкой сморщенной листвой, прикорнувшее в стороне от дороги. Здесь он и решил сделать привал.

Костя лежал в тени деревца, глядя в бледно-голубое, почти лишённое облаков небо, и понемногу его начало клонить в сон. Однако провалиться полностью в навеянную степным маревом и палящим солнцем дремоту ему не позволило одно непредвиденное обстоятельство. Неожиданно его внимание привлекло какое-то оживление в небе. Где-то очень высоко, в направлении окутанных туманной дымкой соляных холмов, рассекал воздух юркий, словно оса, боевой самолёт. Он промчался в небе почти бесшумно и уверенно, будто некий летательный аппарат будущего, и никто не мог бы сказать, что пилот, управлявший самолётом, способен совершить роковую ошибку. Ни на миг не усомнился бы в этом и Костя, если бы вдруг боевая машина не накренилась и резко изменила траекторию полета, клонясь к земле. Это могло показаться искусным манёвром или фокусом пилота, если бы падение самолёта внезапно не ускорилось, ужаснув самой нереальностью и фатальностью ситуации. Теперь он летел совсем низко над раскалённой равниной, словно пытаясь дотянуть до прохладных предгорий, как вдруг будто ненароком соприкоснулся с землёй и разлетелся в огненном облаке, сверкнувшем подобно маленькому солнцу.