Тогда кто этот человек? Просто выверт ее причудливой фантазии? Или что-то большее? Почему он зовет ее? Что он хочет?

Все эти вопросы терзали Лету.

И она почему-то думала, что воскрешение сможет как-то приблизить ее к разгадке. Оказавшись в физическом теле, она сможет найти какие-то ответы. Во всяком случае, она сможет сравнить, соответствуют ли объективной реальности ее ощущения гравитации.

Итак, нужно добиться оживления.

Об этом же она думала, когда случайно наткнулась на Тень Первого. Так они называли странного персонажа станции «Рай», блуждающего то здесь, то там подобно призраку. На него никто уже не обращал внимания. Лета тоже оставила всякие надежды найти с ним контакт, хотя знала его еще при той, прежней реальной жизни в физическом теле. И все же сегодня она попробовала его спросить:

– Да-да, я в курсе, ты меня не помнишь. Но мне сейчас очень важен твой совет. Я хочу оживить себя. Пожалуйста, ответь, я правильно делаю? – она посмотрела с мольбой в хрустальные глаза безумца.

– Не время для ответов… Не время… Час не наступил… Река забвения… Нас слышат… – Тень Первого удалился, бормоча что-то бессвязное.

Лета с сожалением вздохнула.

– Спасибо, Глория, ты мне так помогла. Если бы не ты, мы не пробили бы мое оживление.

Лета парила над специальной камерой, куда она вот-вот должна будет уложить свое сознание, чтоб переместить его в физическое тело.

– Ты пожалеешь об этом, Лета. Ты даже не представляешь себе, на что себя обрекаешь, – Глория нервно подернула бровью.

– Во всяком случае, я знаю, кто меня спасет. Мне больше не на кого положиться, – Лета прикоснулась к руке подруги.

– К чему эти нежности, дурочка? Я сейчас сделаю тебе больно и обреку на страдания, а ты меня гладишь? Чокнутая!

– Может быть. Но я должна. И ты знаешь, если мне что-то втемяшится…

– Да-да… Молчи. Давай уже, отправляйся в этот ужасный адский мир Живых.

Глория напустила на себя безразличие и, придавив виртуальное тело Леты к плоскости камеры, закрыла стеклянную крышку. На уровне своего подбородка Лета увидела логотип их городка – знакомый пучок сосновых иголок, выглядывающих из-за угла – и машинально погладила рифленый контур. Возможно, она видит его в последний раз.

Подруги смотрели друг на друга через прозрачную преграду, как будто прощались.

– Люблю тебя, – беззвучно, одними губами произнесла Лета.

Глория отвернулась. На глазах блестели электронные слезинки.

За окном шел первый снег. Он падал на еще не голые деревья, на зеленые, желтые, красные кроны. Это было красиво.

Сидя на подоконнике, Илья, не моргая, смотрел на это эстетическое пиршество природы.

Зоя недалеко на диване куталась в плед.

– Почему я все помню как-то расплывчато. Как будто это было не со мной. Прошло всего-то пару лет, – Илья сморщился, его бесило бессилие.

… Бесило бессилие.

– Ты сильно переживал смерть брата. Винил себя… – начала было оправдывать своего парня Зоя.

Но он прервал ее.

– И у меня поехала крыша. Знаю.

– Вы вместе занимались каким-то важным проектом. «Частица бога»… Вы соревновались, кто первым обнаружит присутствие бога в мире. Кроме вас мало кто понимал ваши исследования.

– Теперь и я мало что понимаю. Я даже не помню. Если я не Лука, а Илья, то почему я забыл то, что делал, о чем думал. Ты, Зоя, помнишь, а я – нет, – Илья с сожалением смотрел на то, что делает бог сейчас на улице.

– Кажется, как-то ты говорил, что осталось много бумаг. Может, они тебя подтолкнут, – нерешительно предложила Зоя.

Илья вскочил.

– Что ж ты молчала! Надо бы правда освежить в голове эти чертовы записи.

Монитор компьютера мерцал в темноте, освещая ворох бумаг на столе.