– Вы не нашли пресную воду?

– Никто тогда не нашел, – ответил Брахур. – А что пили вы?

– Конденсат. Он стекал по стенам пещеры… – Нейт хмуро отвел глаза. – Что случилось потом?

Брахур на мгновение задумался и продолжил:

– Старик всех собрал и пообещал, что даст воду. «Разве позволю я вам умереть от жажды? Я укажу вам источник». Кажется, так и сказал.

Нейт больше его не перебивал.

– Помню, на старика накинулся какой-то парень. Закричал, что тот все знал. Но его остановили. Есть там один коренастый – он теперь правая рука старика. «Пусть ведет», – сказал он. Я помню его глаза и еще, как на его шее вздулись жилы. Да я и сам был измучен, честно скажу… Ну, побрели мы за стариком. Одни смотрели на него с осуждением, другие – с надеждой. Старик привел нас к оврагу. Я не видел, но многие говорили, что там, где он ударил палкой, возник ручей. И началась потасовка. Все рванули к воде и стали пить.

Нейт напряженно думал. Он чувствовал, что мир для него открывается с новой, неприятной стороны. Выходит, старик устроил, чтобы эти люди медленно сошли с ума.

– Значит, это секта?

– Да, здесь образовалась секта.

– А музыка?

– Я уже говорил тебе.

Он вновь хотел возразить, что океан не может играть музыку, но вдруг ощутил тупое, давящее изнеможение. Спорить ему не хотелось.

Где-то неподалеку зашуршала листва.

– Мне нужно идти, – обернулся на звук Брахур. – Можете здесь отдохнуть. В глиняном горшке есть немного воды.

Под навесом сгустилась тьма, но можно было различить кучу мягких папоротниковых веток, служащих постелью. В углу стояли горшки с водой, лежали несколько гнилых яблок и длинные желтые полоски, похожие на кору.

– Нам нужно ему доверять, – сказал Нейт.

– Я поняла, – ответила Сифинь. – Мне он показался хорошим.

Она села на кучу веток и смотрела на него исподлобья.

– Если что, я всегда начеку.

– Что это значит – «начеку»? – не поняла она.

– Это означает, что я всегда осторожен, – сказал он, смахивая с подбородка маслянистые капли пота.

Брахур шел по густой буковой рощице и думал.

Сквозь заросли пробивался разорванный, соединенный с незнакомой музыкой мотив из «Грозы» Вивальди.

«Ага. Его здесь не часто услышишь, – пронеслась мысль. – Нужно отметить».

Наконец Брахур добрался до шалаша.

Его встретила крупная, хмурого вида женщина с густыми черными волосами. Это была Мирия.

Она выглядела отекшей. Брахур подозревал, что это почечная недостаточность, вызванная обезвоживанием тех дней.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.

– Тошнота не проходит, – ответила Мирия. – И мышцы очень странно подергиваются.

– Пей больше воды. Я тебе говорил. Завтра принесу еще.

Повисла пауза.

– Почти ночь. Поздно же ты пришел. – Она готовилась ко сну и взбивала постель – слежавшиеся ветки папоротника.

– Тебя никто не беспокоил? – спросил он.

– Днем проходил мимо один. Даже не обратил внимания. Так что все хорошо.

Брахур кивнул.

– Есть немного фруктов, – сказала Мирия.

– С удовольствием поем.

Однажды он спас ее – дал напиться из дубового корня. И теперь она была единственным человеком, кому он доверял в этом гиблом месте.

– У холма я наткнулся на двоих, – сказал Брахур. – Отец с дочкой. Я говорил с ними.

– Что тебя удивило?

– Их разум не затемнен.

Он с жадностью поглощал желтые продолговатые плоды.

– Где они жили? – Мирия замерла и с тревогой смотрела на него.

– Отец говорит, что в пещере.

Брахур вытер липкий сок с подбородка, нырнул в шалаш и вытащил из угла связку коры. Внутри пахло прелым папоротником и гнилыми фруктами.

– Выходит, они даже не слышали о старике? – Глаза Мирии блестели из-под болезненно опухших век.

– Вроде бы нет. Я поверил им. Невозможно так естественно лгать.