Дети часто начинают обучаться игре на скрипке еще до того, как им исполнится пять лет. Потом они говорят, что помнят, когда начинали учиться читать и писать, но не помнят первых уроков скрипки. Им кажется, что на скрипке они играли всегда. Погружение настолько глубоко, что воспринимается учащимися класса солистов как неотъемлемая часть их жизни. Пинхас Цукерман, знаменитый солист-скрипач, сын скрипача, говорит: «Я родился, чтобы играть на скрипке. Это так естественно для меня» (Schwarz, 1983. Р. 608).

Может быть, не все уловят эту разницу, но мотивация родителей-музыкантов в приобщении ребенка к своему миру представляется отличной от мотивации родителей, занятых в других сферах. Хилари Леви-Фридман (Levey-Friedman, 2013) провела исследование среди родителей, вкладывающихся в подготовку на высоком уровне будущих участниц конкурса красоты (потенциальных моделей), танцоров или спортсменов. Практически без исключения все руководствовались стремлением к выигрышным местам в американском обществе. Музыканты же, хотя они тоже не чужды конкуренции, просто приобщают потомков к своей профессии.

Как показывают исследования Ховарда Беккера и Джеймса Карпера (H. S. Becker, J. W. Carper, 1956), профессия родителей всегда оказывает косвенное влияние на ориентацию детей. Например, родители, работающие техническими специалистами, если у них все складывается, считают, что лучшее будущее для их детей заключается в получении диплома инженера. Степень магистра философских наук их бы не устроила. В мире музыкантов картина иная. Большинство родителей «юных дарований» сами не были солистами, однако, повторю, определение ребенка в класс солистов представляет для них собой путь к совершенству.

Опрошенные мною были, по выражению одного из учащихся, «с рождения погружены в семейную атмосферу, сосредоточенную вокруг музыки». Музыка в таких семьях не просто вид досуга, но часто финансовый ресурс; активно или пассивно занимаются музыкой несколько членов семьи. Такое отношение к музыке описывается как «страстное», «невероятно значимое», «жизненно необходимое». Дети в таких семьях занимаются с желанием, их не нужно заставлять. Распространенный ответ от них на вопрос «Почему вы занимаетесь музыкой?» – «Играть на инструменте – это нормально». Сам контекст музыкальной семьи подталкивает к занятиям. Здесь, однако, нужно отметить, что студенты в возрасте пятнадцати лет и старше из семей, не связанных с музыкой, высказывались в таком же роде. Возможно, это связано с социализацией, приобретенной за годы обучения игре на скрипке.

Слово «нормально», на мой взгляд, исчерпывающее. Учащиеся не считают, что музыкальная жизнь, которую они ведут, стоит какого-то особого обсуждения, да к тому же подростки склонны к лаконизму. Однако родители готовы обсудить тему более подробно. Многие настаивают на том, что ребенок сам захотел играть, а семья только поддержала его желание. «Я люблю музыку и пою в хоре. У нас трое детей. Мы предложили им выбрать инструмент, на котором они хотели бы научиться играть. Оба сына сначала играли на фортепьяно, потом занялись саксофоном и барабанами. Но наша младшая дочь очень любит скрипку. Это ее выбор», – сказала одна мама из семьи, где пока еще не было профессиональных музыкантов.

Безусловно, атмосфера семьи играет важную роль в решении ребенка серьезно заниматься музыкой, но к этому подключаются и другие факторы. Это и истории об успешных музыкантах, и обязательные посещения концертов, особенно знаменитостей, и обсуждения этих концертов в домашнем кругу, прослушивание записей. Ребенок не может носить все накопленные впечатления и эмоции – ему нужен человек (а лучше несколько), который разделял бы его восторги. Меня не удивляет, что среди учащихся класса солистов (как и среди уже состоявшихся солистов) трудно встретить детей бизнесменов, рабочих или фермеров.