Но все же нельзя не признать, что подлинные мастера скрипки по происхождению евреи. Высокий интерес к музыке в еврейских буржуазных семьях, традиционное инвестирование в образование детей, связь с международной культурой, знание иностранных языков были решающими факторами в обучении виртуоза. Статус студентов консерватории помог одаренным ученикам-евреям избежать жизни в гетто,[17] они получали разрешение проживать в столичных городах, где были защищены от погромов. Как подчеркнул Натан Мильштейн (1990), успех евреев на музыкальной стезе стимулировал энтузиазм родителей обучать детей музыке (пианино, скрипка, виолончель). Нееврейские семьи высшего общества, буржуазии, интеллигенции и дворянства придерживались других взглядов – в них карьера профессиональных музыкантов даже не рассматривалась.

Модель обучения в начале ХХ века была схожа с современной моделью: прежде чем стать учениками именитого преподавателя, дети по инициативе родителей начинали заниматься скрипкой под присмотром домашних учителей. Так, Яша Хейфец начал учиться скрипке у своего отца Рувина в возрасте трех лет, а Натан Мильштейн, прежде чем попал под крыло Петра Столярского, постигал азы с никому не известным скрипачом. Затем – поиски мастера, педагога с высокой репутацией, и учеба у него.

После нескольких лет тяжелой работы педагоги отправляли своих учеников завоевывать европейскую сцену. Для многих скрипачей местом, откуда начиналась европейская карьера, был Берлин, но, конечно же, молодые исполнители путешествовали по всему континенту, имея при этом вполне определенные цели: показать себя и понравиться знаменитым скрипачам, чтобы брать у них уроки. Очень часто в поездках юных музыкантов сопровождали родители, чтобы обеспечить их заботой и поддержкой, или же для этого использовались семейные/дружественные связи. Такие дополнительные преимущества, как умение приспособиться, коммуникабельность, языковые навыки и знание традиций страны, позволяли талантам быстрее восходить на музыкальный Олимп.

Леопольда Семеновича Ауэра (1845–1930) музыковеды считают преемником Генрика Венявского. Этот скрипач, родившийся в Венгрии, пройдя обучение в Будапеште и Вене, безуспешно пытался начать сольную карьеру (Шварц объясняет его неудачу физическим недостатком: руки Ауэра были слишком «слабые».) В возрасте двадцати трех лет он был принят на должность преподавателя Санкт-Петербургской консерватории, где работал в течение последующих сорока девяти лет.

Современные педагоги считают Ауэра эталоном в профессии. Отношения «учитель – ученик» в его классе представляли собой редкий пример взаимопонимания. «Приемы преподавания Ауэра были близки к гипнозу», – пишет Борис Шварц. Ауэр формировал своих учеников как личностей, он прививал им стиль, вкус, музыкальную породистость. Расширяя горизонты, заставлял их читать книги, направлял поведение, заботился о социальных навыках. Он настаивал на изучении студентами иностранных языков, так как без них международная карьера невозможна. Ауэр также заботился о материальном благополучии учеников, помогал им получить стипендию, привлекал меценатов, доставал лучшие инструменты. Используя свое влияние в высших кругах, он прилагал все усилия для того, чтобы его ученики-евреи смогли получить разрешение на проживание вне черты оседлости. Даже после того, как его бывший студент начинал свою карьеру, Ауэр продолжал присматривать за ним отеческим взглядом. Он написал бесчисленное количество рекомендательных писем дирижерам и концертным агентам. Когда молодой Миша Эльман готовился к своему дебюту в Лондоне, Ауэр прилетел туда, чтобы поддержать его. Также он продолжал работать с Ефремом Цимбалистом после его дебюта (Schwarz, 1983. Р. 420).