Стоя у открытого окна на втором этаже, я смотрела на кромку леса, видневшуюся над крышами соседских домов. Небо было затянуто темно-синими тучами, клубящимися, словно тушь, попавшая в воду.

У меня все болело. Вчера бабушка заставила меня выполнить кучу работы: я полола сорняки, сначала косила траву, а потом убирала ее граблями в компостную кучу, поливала смородиновые кусты медным купоросом, покрывала клумбы мульчей. И как это она ухитрилась оставить мне столько работы, учитывая, сколько дней она уже на даче?

Трудовое воспитание, как бабушка это называет. В этом вся она. Бабушка никогда не диктовала, с кем мне общаться, не говорила, во сколько приходить домой, но чего она точно никогда мне не позволяла, так это лениться и лодырничать. Но сегодня я могу отдохнуть – вчера сделала всю причитающуюся мне работу.

Внизу бабушка возилась у плиты, готовила оладьи. Она редко балует меня такими вкусностями, обычно она за здоровое питание.

Я спустилась вниз и села за стол. Изнутри наш дом обит желтоватой сосновой вагонкой – когда мы топим печь, приятно пахнет сосной. На окнах кружевные занавески. Стены украшают акварели в простых деревянных рамах, на них – улицы Петербурга, лес и река. Я в свое время увлекалась рисованием.

Бабушка поставила передо мной большое блюдо оладий, сметану, домашнее варенье и сама села рядом. Я принялась за еду, а она спросила, как у меня дела в школе. Она имеет в виду учебу.

–Все отлично, ―отвечаю я с набитым ртом.

Чистая правда, это я об Антоне. Хотя с учебой все тоже неплохо.

–Не передумала еще? Все еще хочешь поступать на врача? Думаешь, справишься?

–Нет, не передумала. Я крепче, чем ты думаешь, ―я возвожу глаза к потолку.

Это наш давний спор. Я хочу стать врачом, а бабушка считает, что моя нежная психика этого не выдержит, и я уйду из института после первого вскрытия. А все после той истории, произошедшей в детстве.

Тогда мне было лет одиннадцать, и мы с бабушкой в первый и последний раз ходили вместе на рыбалку. Я тогда поймала крупную рыбу, но так и не смогла ее убить, а когда бабушка ее разрезала и начала потрошить, меня вырвало за борт лодки.

Но это когда было! К тому же, с тех пор я выпотрошила немало пойманных бабушкой рыб. Но если уж она составила мнение по какому-то вопросу, никто не в силах ее переубедить, сколько аргументов не приводи. Я уже давно перестала с ней спорить, но меня она тоже переубедить не может.

–Зачем это тебе? Ты хорошо рисуешь, можешь стать архитектором. Или журналистом, ты пробник по русскому написала хорошо и читаешь много, ―вздыхает бабушка.

–С физикой у меня тоже нет проблем, что ж ты не предложишь мне стать физиком-ядерщиком? Нет, я все решила, лошадей на переправе не меняют, до экзаменов остались считанные недели. И не переживай так, если что, закончу медицинский и стану психологом.

Бабушка поджала губы. Ну, как мне ее убедить?

Я давно мечтаю стать врачом, с тех пор, как посмотрела доктора Хауса по телевизору. Не считайте меня наивной, я знаю, что в моей работе не будет медицинских загадок, а российские больницы не такие, как в американских сериалах. Просто я хочу помогать людям. По-моему, спасти чью-то жизнь – просто предел мечтаний. Как вернусь в город, сразу схожу сдам кровь.

Доев оладьи, я поблагодарила бабушку и вышла во двор. Он выглядит очень мило: в центре участка лужайка, по краям – вишни, все в цвету, дерево на котором растут очень вкусные ягоды, название которого я все время забываю, а возле дома – цветочные клумбы.

Сам дом недавно отремонтирован, фасад облицован белым сайдингом, а крыша покрыта красной металлочерепицей. К калитке ведет тропинка из плоских кусков отшлифованного камня, она проходит под аркой, увитой диким виноградом. В глубине сада – подвешенные в ветке тополя качели. Даже не знаю, покачаться на качелях, вспомнить детство золотое или прогуляться по округе?