Если бы мы составляли список, пожелания к экономике были бы такими:
– работает (да);
– есть намерение (да);
– работает для всех (да).
У края этой радуги найдется горшочек с золотом – и цель нашего приключения имеет смысл только в том случае, когда мы видим его как систему (не как список) и когда открыты его ценности. Она нацелена на создание в наши дни более демократичной и вовлекающей системы, которая улучшает качество человеческой жизни и всего, что ее охватывает. Она поддерживает производство и потребление, но также использование и сохранение, поскольку сохранение требуется природным, общественным, человеческим и финансовым капиталам (то есть всем). Мы считаем, что это важные ценности: будущее чего-то стоит (межпоколенческая справедливость), и мы можем и должны участвовать как граждане, как производители и потребители, и располагать в этом свободой выбора.
Возможно, радуга действительно нигде не касается земли, это оптическая иллюзия, но в символическом плане она работает как утопия, неосуществимая мечта. А нам всегда нужны утопии.
«Утопия лежит на горизонте. Я приближаюсь на два шага, она отдаляется на два шага. Если я делаю десять шагов вперед, она быстро ускользает на десять шагов. Неважно, как далеко я зайду, я никогда не сумею ее достичь. В чем же тогда цель утопии? Заставить нас развиваться».
Фернандо Бирри, «Аргентинский кинематографист»
В последующих семи разделах раскрывается наш взгляд на идеальную экономику; затем экономика меняется, как и наше представление о ней. Это единый процесс: развития и охвата. Он никогда не заканчивается, смысл – движение, а не прибытие.
0) Преддверие принципа – цикличность как архетип
Алхимическая иллюстрация (см. рис. 3) предполагает, что четыре «известных» элемента, землю, воздух, огонь и воду, оживляет пятый – жизненная сила, квинтэссенция, которую символизировал змей-дракон. Он олицетворял идею постоянного воссоздания, бесконечный цикл природного возрождения и разрушения, жизни и смерти. Алхимия базируется на идее трансформации посредством повторения, идее движения человека к духовному идеалу, и истина процесса открывается в трансмутации металлов. Это представление довольно древнее, его отголоски можно найти у арабов и греков, а до них – в Древнем Египте и Китае.
Для многих идея создания золота из свинца с выделением эликсира трансформации из первичной материи сама была целью, а не инструментом для достижения более высокой цели. Подобный ограниченный подход наблюдается и в современных экономических моделях. Если смотреть на них извне, то создается впечатление, что главная задача экономики – это обмен, бартер между производителями и потребителями, который отражается и реализуется с помощью денег, выполняющих ту же роль, что и смазка в механизме.
Деньги воспринимаются как посредник обмена и как временное хранилище ценностей – накоплений, что делает возможными дальнейшие инвестиции в производство. Деньги представлены лишь средством достижения цели, способом организации обмена, а не его финальной целью.
Рис. 5 (ниже): Алхимик со своей семьей, раздувающий меха в печи (справа от печи видна емкость для повторной дистилляции – пеликан). Гравюра Дж. С. Бентли по А. ван Остаде, 1661
Источник: Wellcome Foundation
Когда мода на алхимию начала проходить, незадолго до наступления века Просвещения, Адам Смит начал говорить о «великом обращении», так как с помощью производства и обмена появлялись средства, чтобы увеличить богатство экономики и улучшить всеобщее положение. Смит хотел, чтобы обмен был свободен от землевладельцев – собственников земли или других ресурсов, за которые можно было бы назначить цену на ренту и получать незаработанный доход. Он настаивал, что рынок должен оправдывать свое существование не самим фактом наличия, а делом. Убедительные доводы в пользу свободного и честного для всех соревнования есть и у Аристотеля, который говорил, что «больше богатства в использовании, чем в обладании».