В бортовом залпе «Султан Осман» выбрасывал 14 двенадцатидюймовых и десять шестидюймовых снарядов. В течение четверти часа это была, что называется, игра в одни ворота: че-

тырёхдюймовые пушки русских эсминцев для бронированного гиганта – что слону дробина, а чтобы атаковать торпедами, надо было приблизиться хотя бы на 25-30 кабельтовых. Поэтому эсминцы, вибрируя всем корпусом от натуги, мчались на врага молча, не открывая огня. А чтобы сбить наводку турецким артиллеристам, шли не прямым курсом, а плавным зигзагом, время от времени перекладывая руль на десять градусов то в одну, то в другую сторону.

Первой жертвой безрассудной атаки стал «Пронзительный». Снаряд, поразивший эсминец в район первого котельного отделения, оказался роковым. Корабль окутался облаком белого пара и резко сбавил ход. Вероятно, взрывом повредило котлы или перебило главную паровую магистраль. Потеряв возможность маневрировать, он превратился в малоподвижную мишень и в считанные минуты был буквально засыпан снарядами. Находившиеся на мостике «Дерзкого» офицеры с содроганием сердца наблюдали, как изувеченный корабль с их боевыми товарищами заваливается на левый борт и уходит в пучину. Вот он задрал корму и, сверкнув на прощание бронзой всё ещё вращавшихся винтов, исчез под водой…

Трубецкой опустил бинокль и повернулся к Моласу:

– Эммануил Сальвадорович, прикажите инженер-механику дать в топки избыток нефти. Помните, как мы на манёврах делали дымный шлейф?

Командир склонился к раструбу переговорной трубы и передал команду в машинное отделение. Минут через пять из трёх труб корабля начали вырываться густые клубы чёрного маслянистого дыма. Вскоре за кормой, по правой раковине, образовалось тёмно-серое облако, скрывшее от турецких артиллеристов следовавшие за «Дерзким» эсминцы. Так русскими моряками был впервые применён в бою оригинальный приём, позже ставший классикой военно-морской тактики: использование дымовой завесы для прикрытия атакующих сил.

Правда, «Дерзкому» пришлось дорого заплатить за свою дерзость. Потеряв из виду другие эсминцы дивизиона, турки перенесли огонь на нещадно чадящий головной корабль. Это был кромешный ад. Сначала осколками разорвавшегося в воде тяжёлого снаряда перекалечило прислугу носового орудия. Затем начались прямые попадания. Первый турецкий снаряд пробил насквозь командирскую каюту в кормовой надстройке, но, к счастью, не разорвался. Но через пару минут эсминец со-

дрогнулся от попадания в полубак: взрывом разворотило правый борт, а унтер-офицерский кубрик превратился в причудливое нагромождение исковерканного металла. Но это была только прелюдия. Самые драматические последствия вызвало следующее попадание: шестидюймовый снаряд угодил в кнехт на верхней палубы в районе 164-го шпангоута, рядом с третьим 102-мм орудием. Осколками были убиты лейтенант Плансон 2-й, два комендора и сигнальщик; ещё несколько человек получили ранения. Само орудие тоже вышло из строя – таким образом, «Дерзкий» лишился трети своей артиллерии.

Ярбай Кемаль Эфенди не выпускал из рук бинокль. В его взгляде читалась тревога. Ещё бы: из четырёх эсминцев, решившихся вопреки всем законам военно-морского искусства на дневную торпедную атаку, потоплен лишь один, а остальные продолжают нахально идти вперёд. Более того, два из них скрылись в дыму, и их местоположение неясно. Теоретически мощь «Султана Османа» такова, что все четыре корабля давно должны быть разнесены в щепки, но этого почему-то не произошло… Ярбай приказал отвернуть на четыре румба вправо. Линкор начал описывать циркуляцию и через пять минут обогнул дымовую завесу, которую сносило ветром к осту. Теперь дым скрывал от турок только головной «Дерзкий», а два других эсминца оказались как на ладони. Артиллерия «Османа» открыла по ним ураганный огонь.