Рядом с «Рабиновичем» сидел некий молчаливый сударь в хорошем костюме, но с совершенно незапоминающейся внешностью. Такому хорошо быть тайным агентом – невзрачен, незаметен… Во всех смыслах – тёмная личность.

Спиной к друзьям сидел бритый наголо мордоворот, похожий на портового амбала. Он пошло шутил и при этом сильно заикался. Однако по отдельным фразам можно было понять, что этот отталкивающего вида громила на самом деле непрост: он гораздо умнее и образованнее, чем хочет казаться. Казанцев мысленно назвал его Дубровским. Почему? Трудно сказать… Амбал совсем не был похож на героя повести Пушкина, но где-то на подсознательном уровне вырисовывалась картина: вот он оборачивается и говорит: «Я – Дубровский!». Казанцев определённо обладал даром предвидения – он почти угадал.

Развязка не заставила себя ждать. Пунцовый от выпитого коньяка «Рабинович» начал громко рассказывать скабрёзные истории. Судя по их сюжетам, Казанцев опять же точно определил род его профессиональной деятельности.

– Я её за волосья хвать: що ты ломаешься, дура! Нэ надо из себя деву Марию корчить! Даже государыня наша императрица делать минет Гришке Распутину не брезгует!

Последняя фраза была сказана пьяным «Рабиновичем» настолько громко, что почти все присутствующие в зале перестали жевать и повернули головы в его сторону. Ну, это уж чересчур! Гремислав Мунивердич первым встал из-за столика и командным голосом произнёс:

– Сударь, оскорбив Её Величество Императрицу и всю Высочайшую семью, вы нанесли оскорбление всем нам, Её подданным. Извольте немедленно, при всех, принести свои извинения и затем избавить нас от вашего присутствия!

Человек, похожий на Рабиновича, с удивлением посмотрел на соседей-мичманов, словно только что их увидел. Но пока он собирался с мыслями, сидевший спиной амбал слегка повернул голову и с немыслимой наглостью изрёк:

– Ж-желторотик, з-зат-ткни ед-дальник и в-вали от-сюда под-добру-поз-здорову!

Мунивердич опешил. Ему, офицеру и дворянину, таких слов в свой адрес слышать ещё не приходилось. Вне себя от ярости он подскочил к бритому здоровяку и нанёс удар, целясь тому в ухо. Мичман во время учёбы в Морском корпусе немного занимался английским боксом и в кулачном бою чувствовал себя уверенно.

Однако на сей раз соперника он явно недооценил: амбал оказался проворнее, чем можно было ожидать. Тот успел уклониться (кулак Мунивердича прошёл по касательной), вскочил и нанёс ответный – в прямом смысле зубодробительный – удар. Противники были разных весовых категорий, и Гремислав, не устояв на ногах, рухнул на пол под грохот опрокинувшегося стола, звон бьющейся посуды и визг наиболее впечатлительных дам.

Тут на подмогу другу бросился вышедший из состояния ступора Казанцев. Он выхватил из ножен кортик и ринулся было на негодяя «Дубровского», но его остановил сильный удар в плечо. В него угодила бутылка из-под шампанского – её метнул «Тёмный». Секундного замешательства оказалось достаточно, чтобы бритый амбал успел среагировать и выхватить из-под пиджака браунинг. Упёршись взглядом в чёрный глаз стального дула, Казанцев замер в нерешительности. В том, что мордоворот через секунду нажмёт на спусковой крючок, сомневаться не приходилось.

Но в этот момент вмешался сидевший за столиком «Рабинович»:

– Грища, умоляю, не надо щума! Давай уйдём отсюда на свежий воздух!

Он быстро вытолкал своих друзей к выходу и попутно даже успел бросить на стол крупную ассигнацию (как благородно, блин!). В дверях бритый «Дубровский» обернулся и, обращаясь ко всем присутствующим, угрожающе произнёс: