Как если бы предо мной
Вдруг встали высокие травы,
И сам бы я стал вдруг травой.
Но засыпает снегом
Продавленный старый диван,
Как нескончаемым веком
Виной истекает кран.
А впереди – злые ночи,
Безрадостные года,
И душу предчувствие точит,
Что это уже навсегда.
Лишь тот, кто назначен нам свыше,
Поможет ту чашу испить,
Я верю: пока мы дышим,
Мы сможем всё изменить…
Второе пришествие
Свеча горела до утра
Клеймом предательства Петра,
Стекло разбилось,
Он вернулся;
Всё повторилось,
Круг замкнулся.
В ночь прокричали петухи,
Уже отпущены грехи,
Свеча сгорела,
Мрак сгустился,
И весть летела:
Сын явился.
Он снова шёл и правду нёс
Среди потухших чёрных звёзд.
Мечта сбылась,
Любовь проснулась,
Звезда зажглась,
Ось развернулась.
С плодами сладкими земля,
Клубком отравленным змея,
И люди снова
Закрыли уши,
Не вняли Слову,
Продали души.
Иуда празднует беду,
Босой Исус идёт по льду.
Сны истончились,
Буквы стёрлись,
Мечты разбились,
В дно упёрлись.
Нам причащаться не с руки,
Глухая тьма в конце строки.
Хлеб зачерствел,
Вино прокисло,
Храм опустел,
Исчезли числа.
Висит багровая луна,
Нас гложет общая вина.
Узлы стянулись,
Хор распался,
Мы оглянулись —
Он смеялся.
Там, на горе, лишь тень креста,
Фантом распятого Христа.
Помост качнулся,
Ритм сбился,
Мир пошатнулся —
Суд свершился.
Пуповина сущего
Свет всё ближе – всё больше грязи
Проявляет он в душах праздных.
Тот, кто ищет,
Стать сможет чище,
Наблюдая, как струпьями слазит
Что-то чёрное вперемешку с красным.
Пусть путь и разный до горних высей,
Пусть даже хаос царит повсюду,
Свет тьму разгонит
В открытых ладонях.
Этот миг стоит потерянных жизней,
Чтобы, как прежде, поверить в чудо.
Общей мы связаны пуповиной,
Нитью прочной с единым сущим
И, несмотря на различья
От нищеты до величья,
Друг друга незыблемые половины
В зыбком мире, чего-то ждущем.
Владивосток
Здесь море нежно
Целует небо
В туманной дымке
Свинцовых туч.
В волнах безбрежных —
Улыбки света,
К замкам заветным
Забытый ключ.
В силках гранитных —
Живое сердце,
Свободно дышит
Морской прибой.
На тонких нитках
Небесных терций
Повисли крыши —
Пейзаж родной.
В изломах сопок —
Вся мудрость жизни,
В закатном чуде —
Мазки богов.
Армады лодок,
Форпост отчизны —
Простые люди
И мало слов.
Мосты – как крылья
Над водной бездной,
И крики чаек,
Как крик души.
Огни флотилий
В проливах тесных
Путь освещают
В ночной тиши.
Я с ним навечно
Судьбою связан,
Здесь моя пристань,
Здесь мой порог.
Моя предтеча —
Палитра красок
Оживших истин —
Владивосток…
Рядовые эпох
Жизнь плоска —
На поверхности круг,
Сон туманный над вечным забвением,
Как и всё, что мы видим вокруг —
Лишь тоска
Пополам с удивлением.
Кто придаст
Глубину и объём
Блёклым мыслям в их мелкой ничтожности,
Кто погрузит нас в тот водоём —
Тайный пласт
На краю невозможности?
Скучен мир —
Слишком много томов,
Истрепались страницы несметные;
Больше нет здесь обильных даров,
Память стёрта до дыр,
Как подшивки газетные.
Вспыхнет век
Только мигом одним,
Что промчится с большим опозданием;
Станет ветром клубящийся дым,
И поймёт человек
Замысел мироздания.
Ключ найдут
От замков и дверей
К нашим грёзам, так и несбывшимся,
Чтоб избавить как можно скорей
От бессмысленных пут
Этих жизней приснившихся.
Всё уйдёт,
Перемелется в пыль,
Растворится в песках неизбежности…
А была ли та самая быль
В глубине тёмных вод —
Вероятность погрешности?
Встанут в строй
Рядовые эпох
На погосте пустынном и ветреном,
Пронесётся прощальный их вздох
Над остывшей землёй
И с восторгом, и с трепетом.
Тень былого света
Бокал вина,
Вмещающий в себя всю боль,
Что в душу жизнь вплести способна;
Ты пьёшь до дна
Осеннюю рубиновую хворь,
И сводит тишина с ума
В попытке мир познать бесплодной.
Горит свеча
Как вечный негасимый знак