– Ладно-ладно, я не тормоз же совсем в натуре. Ну хоть, очки ей такие зеркальные, типа авиаторы, кобуру на виду и губы намазюкать ярко-красным – вариант?

Зеркальные очки? На вечернее мероприятие? Зимой? Да… уж…

– Евгения, в этих моментах вам решать, – обратился ко мне Корнилов.

– Не думаю, что очки и яркий макияж станут для меня помехой в работе, – безразлично пожала плечами.

– О, ну ништяк-ништяк. Че, давайте подмахну ваши писульки тогда, – обрадовался бывший мальчик для битья.

Он еще минут десять трещал, громко и ненатурально корча из себя развязного мачо, но наконец свалил, дважды напомнив, что в шесть вечера заедет за мной в наш офис, и утопал в бухгалтерию. Корнилов же указал мне взглядом на стул перед своим столом.

– Евгения, вы чувствуете в себе уверенность выполнить это задание? – спросил, дождавшись, пока сяду.

– Да, Михаил Константинович.

– В чем-то усматриваете возможные трудности?

– Да. Если объект переберет с алкоголем на мероприятии и решит проявить агрессию на фоне явно имевших место старых обид и придется нейтрализовать его самого во избежании получения травм.

– Согласен, такое развитие событий считаю вероятным, – деловито кивнул Корнилов. – Нужна подстраховка?

– Нет. Я не намерена доводить подобную ситуацию до реально опасного уровня. Главное, чтобы объект потом не пришел в «Орион» с претензиями, что его веселье оборвали в разгаре, и он рассчитывал, что я по его указанию обидчикам школьным навалять должна.

– Вы же знаете, Евгения, о таком переживать не стоит. Мы своих всегда прикроем, а к рассмотрению принимаем только сколько-нибудь обоснованные претензии. Еще что-то?

– Да. Но это не относительно данного задания.

– Слушаю.

– Я бы хотела впредь не попадать на тренировках в пару с Михаилом Сойкиным.

– Причина?

– Сугубо личная.

Корнилов очень внимательно, прямо-таки въедливо посмотрел на меня, заставив таки поменять позу, откинувшись на спинку и выдав нервозность.

– Раз уж вы подняли эту тему, то могу я говорить прямо, Евгения? – я кивнула. – Я обратил внимание, что между вами и Сойкиным есть некое не рабочее напряжение. Обоюдное.

Надо же, заметил. А я думала, что идеально это удается скрывать.

– А так же, я уверен, что данное напряжение не сказывается негативно, а наоборот работает в качестве эволюционного фактора в вашем самосовершенствовании как личного охранника. Тренирует вашу устойчивость к любым вторжениям в личное и способность управлять собственными эмоциями, трезво решая позволить ли его и до какой степени. Но если вы считаете, что вам это не нужно или происходит нечто чересчур…

– Нет, ничего чрезмерного. Просто мне казалось, что личное отвлекает.

– Безусловно. Мы ведь не набрали роботов, вы все живые люди, и у вас всегда будет нечто личное и отвлекающее.

– Ок, я поняла, Михаил Константинович. Снимаю свою просьбу.

– Хорошо, Евгения. Тем более, что вам есть что почерпнуть, как рукопашнику исключительно спортсмену от носителя более… хм… упрощенного и близкого к уличному стиля. Как и ему от вас поучиться хорошей технике.

– Ладно. Я поняла. Могу идти?

– Еще одну минуту и замечание, которое вы имеете полное право проигнорировать. Евгения, думаю, нет особого смысла говорить вам, что внутренние и внешние запреты чаще всего и являются источником копящегося напряжения для людей, не так ли? – я опять кивнула. – Не сочтите меня беспардонной сводней, боже упаси, но напомню вам, что в «Орионе» нет никакого запрета на личные взаимодействия между работниками. В разумных пределах, само собой, и до того момента, когда это не способно стать причиной конфликта.