Некрасов суетливо пододвинул мне свой стул, но я качнула головой, оставшись стоять.

— Здравствуйте. Нам лучше сразу привыкать к рабочему взаимодействию. Согласно сценарию по осуществлении вашей охраны это я буду передвигаться и стоять за вашей спиной в помещении, проводя мониторинг на предмет возможной угрозы.

— Офигенно! — пробормотал мужик и сверкнул радостно глазами на Корнилова, будто поверить еще не мог в свою удачу. — А это… в платье такое… ну чтобы в облипку и плечи со спиной голые можно надеть? Я плачу!

— Господин Некрасов, и снова напоминаю вам, что сейчас декабрь, и мы не агентство, в котором вы можете нанять и экипировать спутницу на свой вкус, — Михаил Константинович — кремень.

— Ладно-ладно, я не тормоз же совсем в натуре. Ну хоть, очки ей такие зеркальные, типа авиаторы, кобуру на виду и губы намазюкать ярко-красным — вариант?

Зеркальные очки? На вечернее мероприятие? Зимой? Да… уж…

— Евгения, в этих моментах вам решать, — обратился ко мне Корнилов.

— Не думаю, что очки и яркий макияж станут для меня помехой в работе, — безразлично пожала плечами.

— О, ну ништяк-ништяк. Че, давайте подмахну ваши писульки тогда, — обрадовался бывший мальчик для битья.

Он еще минут десять трещал, громко и ненатурально корча из себя развязного мачо, но наконец свалил, дважды напомнив, что в шесть вечера заедет за мной в наш офис, и утопал в бухгалтерию. Корнилов же указал мне взглядом на стул перед своим столом.

— Евгения, вы чувствуете в себе уверенность выполнить это задание? — спросил, дождавшись, пока сяду.

— Да, Михаил Константинович.

— В чем-то усматриваете возможные трудности?

— Да. Если объект переберет с алкоголем на мероприятии и решит проявить агрессию на фоне явно имевших место старых обид и придется нейтрализовать его самого во избежании получения травм.

— Согласен, такое развитие событий считаю вероятным, — деловито кивнул Корнилов. — Нужна подстраховка?

— Нет. Я не намерена доводить подобную ситуацию до реально опасного уровня. Главное, чтобы объект потом не пришел в “Орион” с претензиями, что его веселье оборвали в разгаре, и он рассчитывал, что я по его указанию обидчикам школьным навалять должна.

— Вы же знаете, Евгения, о таком переживать не стоит. Мы своих всегда прикроем, а к рассмотрению принимаем только сколько-нибудь обоснованные претензии. Еще что-то?

— Да. Но это не относительно данного задания.

— Слушаю.

— Я бы хотела впредь не попадать на тренировках в пару с Михаилом Сойкиным.

— Причина?

— Сугубо личная.

Корнилов очень внимательно, прямо-таки въедливо посмотрел на меня, заставив таки поменять позу, откинувшись на спинку и выдав нервозность.

— Раз уж вы подняли эту тему, то могу я говорить прямо, Евгения? — я кивнула. — Я обратил внимание, что между вами и Сойкиным есть некое не рабочее напряжение. Обоюдное.

Надо же, заметил. А я думала, что идеально это удается скрывать.

— А так же, я уверен, что данное напряжение не сказывается негативно, а наоборот работает в качестве эволюционного фактора в вашем самосовершенствовании как личного охранника. Тренирует вашу устойчивость к любым вторжениям в личное и способность управлять собственными эмоциями, трезво решая позволить ли его и до какой степени. Но если вы считаете, что вам это не нужно или происходит нечто чересчур…

— Нет, ничего чрезмерного. Просто мне казалось, что личное отвлекает.

— Безусловно. Мы ведь не набрали роботов, вы все живые люди, и у вас всегда будет нечто личное и отвлекающее.

— Ок, я поняла, Михаил Константинович. Снимаю свою просьбу.

— Хорошо, Евгения. Тем более, что вам есть что почерпнуть, как рукопашнику исключительно спортсмену от носителя более… хм… упрощенного и близкого к уличному стиля. Как и ему от вас поучиться хорошей технике.