– Нет, вообразите себе! С одной стороны, предприимчивый прохвост, с другой – негодяйка под видом подруги. Что еще надо, чтобы отравить себе жизнь?

– Я с вами совершенно согласна. Вы еще не видели других знакомых Мадам…

– Все такие же мерзкие?

– Есть и похуже.

– Однако она не производит впечатления человека, неразборчивого в знакомствах.

– Конечно, нет. Но когда боишься даже собственной тени, иной раз и сглупишь… Простите, я не должна была говорить о Мадам в таком тоне.

Мефистофель смотрел на Блейка своим загадочным взглядом. Он сидел меньше чем в метре от плиты. Эндрю кивнул на кота:

– Похоже, он простил меня за то, что я съел его еду.

– У него доброе сердце…

– Не хочу бередить старую рану, но тот обед был очень вкусным.

– Вам не нравится то, что я вам готовлю? Мадам не хочет ничего нового, Филипп ест все подряд – так с какой стати я буду лезть из кожи вон?

– Я же не говорю, что вы готовите невкусно! Я говорю, что надо иметь настоящий талант, чтобы приготовить такое блюдо.

Одиль поспешно встала, чтобы не показать Блейку, как она тронута. Она взяла тряпку, открыла духовку, в которой ничего не готовилось, и пошла к раковине мыть руки, которые и так были чистыми.

Блейк подмигнул коту:

– Так ты, значит, не любишь, когда тебя гладят.

Кот отвел взгляд.

– Тем хуже для тебя, – продолжал Эндрю. – Ты многого себя лишаешь.

– Он любит, когда его гладят, – вмешалась Одиль, – но только если глажу я. И потом, это не его время, потому что обычно…

Не дав ей договорить, Мефистофель встал, подошел к Блейку и принялся, мурлыча, тереться о его ноги. Кухарка была потрясена. Впрочем, к ее изумлению примешивалась изрядная доля ревности. Эндрю погладил кота – тот и не думал сопротивляться.

– Это действительно ваш кот, Одиль. Внешняя сдержанность и подлинное обаяние.

Одиль от удивления отрыла рот.

– А почему он меняет место на кухне? – спросил Блейк.

– Это же кот! У него не на все есть причины…

– В этом я не уверен. Вы позволите мне на днях провести эксперимент?

– Что вы собираетесь делать?

– Доверьтесь мне.

– Вы обещаете, что не причините ему зла и не заставите меня нервничать?

– Мефистофель ничем не рискует, вы же – напротив… Кухарка сделала вид, что собирается запустить в мажордома тряпкой. На миг обоих охватило легкое, почти ребяческое веселье.

– Мадам Одиль, все это замечательно, но я должен вас покинуть. Пойду к месье Манье. Надо обсудить с ним кое-какие дела.

Едва приоткрылась дверь, Юпла радостно бросилась встречать Блейка. Собака прыгала и поскуливала, восторженно виляя хвостом. Что и говорить, настоящая сторожевая.

– Месье Кейк! Как хорошо, что вы зашли. Если бы знал, я бы что-нибудь приготовил.

– Прошу прощения, что без предупреждения, но мне нужно с вами поговорить. Я не очень вас побеспокоил? Вы никого не ждете?

Манье с усмешкой покачал головой, однако видно было, что ему немного не по себе.

– Выпьете чего-нибудь?

– Нет, спасибо, я только что из-за стола.

– Может, ликеру?

– Нет, правда, не хочу.

– Ну, а в шахматы вы играете?

Эндрю не был уверен, что понял смысл вопроса.

– Что вы сказали? Это что, тоже какое-то выражение?

– Нет, просто я спрашиваю, играете ли вы в шахматы. Черные и белые клетки, король, ферзь, ладьи, кони…

– А почему вы спрашиваете?

– Потому что вы не похожи на любителя посидеть за бутылкой, вот я и думаю, чем бы нам занять время.

Своей искренностью Филипп обезоруживал.

– Я играл в молодости, но это было так давно.

– Вот и замечательно. Вспомним молодость. Но только не сегодня, я думаю. Ну, так о чем вы хотели со мной поговорить?

– Надо бы починить домофон на главных воротах. А заодно наладить линию между вашим домом и замком.