… А потом её практика как-то совсем неожиданно закончилась. Пришли осенние каникулы, и ребятню распустили по домам. Тане же каникул не полагалось, но она, соскучившись по учёбе, с головой окунулась в череду лекций и семинаров. И только иногда, заваривая себе чай в той самой кухне, где она кажется, так недавно готовилась к урокам, Таня мысленным взором окидывала свою педагогическую практику – те самые школьные дни, в которых незримо присутствовал весь её класс: и бойкий красавец Свиридов, и тихий и незаметный Родионов, и Лилька, которая упершись руками в бока, хвасталась перед девчонками: «Я выйду замуж только за генерала!»

– Татьяна Васильевна! – прозвучало за её спиной. Таня оглянулась. К ней неспешной походкой, везя перед собой светло-коричневую коляску, подходила молодая женщина.       Таня невольно прищурилась и в тот же миг узнала в этой располневшей, но отнюдь не потерявшей своей былой красоты, даме… Лильку. Лильку Кравчук!

– Лилечка, – начала Таня несколько смущённо, – а я вот случайно оказалась в этих местах…

Но Лилька, видимо обрадовавшись Тане, словно старой знакомой, перебила её:

– А я думаю, – быстро заговорила она, – Вы это или не Вы. Сначала сомневалась, а как только Вы в профиль повернулись, я уж признала Вас окончательно.

Они пошли по парковой дорожке, медленно, наступая на пожелтевшие листья, которые лёгкий ветерок гонял по старому потрескавшемуся асфальту. Лилька рассказала о том, как она вышла замуж, и совсем не за генерала, а за Мишу, который учился в той же школе, но был на два года старше. Теперь он заканчивал заочно строительный техникум и работал на стройке очень важного здания, предназначавшегося для филиала одного из московских банков. Работы много, Лилька в последнее время его и не видит, но зато уж когда сдадут объект – тогда можно будет расслабиться. И, может быть, они даже съездят на недельку в Турцию, потому что всей бригаде, которая работала даже по ночам, обещали очень хорошо заплатить. Только бы мама согласилась посидеть с Антошкой…

Они дошли до конца аллеи и повернули обратно. Ветер всё также играл с желто-бурыми листьями в догонялки, а Таня удалилась воспоминаниями в то время, когда она, студентка из педагогического института, каждый день ходила этими тропками-дорожками в школу, а вечером возвращалась домой опять этим же парком, и на душе у неё было какое-то горько-сладостное чувство, когда понимаешь, что годы уже не вернуть, но память всё рисует и рисует картины твоей молодости, словно не хочет отпускать тебя из тех времён. И она шла рядом с Лилькой – вроде бы той самой, но в то же время уже совсем другой Лилькой, которую уж наверно надо было бы называть по имени-отчеству – слушая её рассказ и покачивая головой в такт её словам.

– А помните Валерку Родионова из нашего класса? – внезапно спросила Лилька.

– Родионова? – Таня на мгновение задумалась. И вдруг, словно по отданной памятью команде, в голове её возник образ нескладного худого светловолосого мальчика, который улыбался наивно-детской улыбкой и не особо интересовался английским языком.

– Погиб он, – каким-то неопределённым голосом промолвила Лилька, так же неопределённо глядя на ручку коляски. – В «горячих точках» три раза был, и ничего – Бог миловал, а вот тут, в мирном городе в мирное время… Она остановилась, и Таня остановилась тоже, пытаясь осмыслить сказанное Лилькой. И хотя до неё пока ещё и не дошёл окончательно смысл слова «погиб» относящийся к Родионову, она внутренне удивлялась, как можно говорить о подобных вещах просто и буднично. И пусть в голосе Лильки проскальзывали нотки то ли жалости, то ли сожаления, Таня чувствовала, что для неё – это только новость, которую можно рассказать другим, и не более.