– Ох, отпустило. Легко так стало. А Вика пришла?

– Нет. Она улетела в Турцию на две недели.

– А, – протянула Вера. – Ну, пусть отдохнет. И мы тоже немножко. Ты не сердишься, Петенька, что я так говорю? Просто тяжело ждать по вечерам: придет – не придет…

– Не сержусь, на что?..

Петр прилег рядом с женой, осторожно притянул ее к себе, легонько поцеловал в губы, шею… Он чувствовал то же, что и она. Впереди две недели отдыха от постоянного напряжения в доме. За это время нужно присмотреть дочери квартиру. Где-то недалеко. Ей нравится этот район.

Когда Коля и Марина подошли к ее дому, начался дождь.

– У тебя есть зонтик? – спросил он.

– Нет. Я их терпеть не могу. Глупая идея: руки заняты, ничего не видишь, всех спицами цепляешь… А ты боишься дождя?

– Просто избегаю процедур, которые не заказывал. Если мне захочется побыть в мокрой рубашке и штанах, я вылью на себя ведро воды. Когда нет такого желания, предпочитаю оставаться сухим.

– Это ужас, сколько у тебя заморочек по каждому поводу. А мне иногда даже нравится дождь. Сейчас, например. Такой день хороший: все решилось, мы это отметили, скоро новая жизнь настанет, старую пусть смывает. – Марина подняла вверх лицо и рассмеялась.

– И все-таки пошли под дерево, мне кажется, оно помнит французов 1812 года. Под ним точно сухо.

Он взял ее за руку, потянул к толстому стволу старого дуба. Они стояли очень близко, он ее руку не отпускал, она не отнимала. Он внимательно разглядывал ее лицо, мокрое от дождя, она не отводила взгляда.

– Что скажешь? – наконец спросила она.

– Скажу, к примеру, почему ты, в отличие от большинства женщин, не любишь зонтики. Ты не боишься, что твои волосы расползутся по голове безобразными жидкими прядями. Они у тебя, наоборот, легли красивыми завитками. И ты не боишься, что тушь смоет с ресниц: тебя это не портит. Я думаю, девчонкой ты была воображалой, я таких десятой дорогой обходил. Мне казалось, что они меня обидят.

– Обижали?

– Каким образом? Я же обходил. Меня обижали другие, те, что ходят под зонтиком…

– Ой, ты случайно не хочешь, чтобы я тебя пожалела?

– Хочу. Но это не срочно. Какая у тебя интересная родинка под ухом. Круглая, как монетка.

Коля неожиданно для самого себя наклонился и дотронулся губами до темного пятнышка на нежной стройной шее. Марина мягко отодвинулась, положила ладонь на его губы. Он поцеловал ее пальцы, подержал их в руках, рассматривая.

– Интересно, что это значит? Настоящая татуировка?

– Да, представь себе. Мы с мужем так поженились: пришли в загс в одинаковых джинсах, клетчатых рубашках, кедах и вместо колец сделали себе татуировки на пальцах: у меня «А» – Александр, у него – «М».

– Кто придумал?

– Кажется, Саша, а мне понравилось. Кольцо можно снять, а это – на всю жизнь.

– Оригинал он у тебя, однако. А на груди вы ничего не написали? Ну, там: «Люби меня, как я тебя»? Или: «Здесь был Вася». Пардон, Саша?

– Нет, больше на мне ничего не написано. Ты не понимаешь, потому что такой же консерватор, как все остальные. В загсе тоже тетки кудахтали: «Брачующиеся, где ваши кольца, какие же вы брачующиеся…» Мы просто хотели быть не как все.

– Так и получилось. Не как у всех, а как у некоторых. Зэки ходят с такими знаками любви… Извини, заболтался. Не хотел тебя обидеть. А его, может, и хотел. Зачем он тебя пытался изуродовать? Но тебя украшает даже это.

Коля вдруг поцеловал ее долгим поцелуем, такой разрушает все границы между мужчиной и женщиной. Он пил ее красоту, с наслаждением ощущая ее зубы, язык, дыхание, теплую влагу, которой нельзя утолить жажду… Наверное, он впервые так много испытал, целуя женщину. Отпустил ее и небрежно сказал: