Догматическое учение о Церкви воплотилось в исторических формах. Это воплощение в истории не бывает полным. Идеальной канонической формы во времени не может быть, иначе относительное станет абсолютным и оторвется от исторической канвы. Духовная природа не поглотит эмпирическую природу. Иначе впадаем в монофизитство. Исторические формы Церкви обусловлены догматическим учением – с одной стороны, и эмпирическими условиями – с другой. Не из внешних условий, не из права, а из собственной глубины Церковь находит такие формы, которые адекватно выражают ее сущность в эмпирической данности.

Каноны интерпретируют догматы для данных исторических условий. Они облекают догматическое учение в нормы, которым следует церковная жизнь, чтобы соответствовать догматическому учению. Они являют правило, образец, форму церковного устройства. Они выражают истину о порядке церковной жизни не в абсолютной, а в исторической форме. Богочеловеческий организм церкви благодатен. Подлинно церковные постановления «божественны» (Седм 1), ибо богооткровенны, как и догматы: «Ибо угодно Святому Духу и нам» (Деян 15:28). Они выражают богочеловеческую волю Церкви.

Боговдохновенность не отождествляет каноны с догматами. Их различает не источник происхождения. Догматы являют абсолютные истины, а каноны – их приложение к временному бытию. Содержание канонов не есть абсолютная истина, но модус выражения истины в исторических формах.

Исторические формы подвижны и изменяемы. Они воплощают существо Церкви в меняющихся исторических условиях. Канонические постановления следуют за историческими формами, направляя их к адекватному выражению существа Церкви. Если бы не изменялись исторические условия, не изменялись каноны. «Всецелое и непоколебимое содержим постановление сих правил» (Шест 2) не абсолютно, а в пределах эпохи. Сила действует в том случае, если имеет точку приложения. Каноны действуют, когда приложены к условиям, для которых декретированы. Без приложения они или не действуют, или претерпевают изменения, или становятся неприменимы. Например, касающиеся приема падших в церковь, исчезнувших институтов, покаянной дисциплины, хорепископов и др.

Большинство канонов, содержащихся в «Книге правил», в современной практике не применяются в буквальном смысле. В прежние каноны вливается новый смысл и получается новое постановление, выраженное в старой форме. Прежнее постановление сливается с новым содержанием, а старое содержание исчезает из церковной памяти. Ант 12 предписывает осужденному епископу обращаться к «большему собору епископов». Когда возникли патриаршии округа с судебной инстанцией, в «большем соборе» видели собор патриаршей области. Вальсамон объясняет: «изверженный ефесским митрополитом должен обратиться к вселенскому патриарху».

В творческие эпохи церковь изменяла прежние постановления, но «непоколебимое содержание правил» – даже изменяемых – не нарушалось. Если новое постановление было действительно церковным, догматическое учение, лежащее в основе старого и нового постановления, оставалось неизменным. Старое правило продолжало отражать истину, но уже ушедшей эпохи. Так поступил Трулльский собор, введя безбрачие епископов и разлучив их с женами. Собор был вправе писать, что новое постановление «не к отложению или превращению апостольского правила, но прелагая попечение о спасении и о преуспеянии людей на лучшее» (12 пр.). Апостольское правило выражало догматическое учение об иерархии применительно к своей эпохе. С изменением исторических условий потребовалось новое правило, чтобы выразить то же самое неизменное догматическое учение.