– Шутишь? Хочешь сказать, что ты, дилетант, можешь научить меня чему-то? Что ты, самоучка, лучше тех, кого я прогнал?! Не говори ерунды, просто доделывай свою работу и проваливай! – Максим разозлился не на шутку.

Похоже, последнее заявление Артёма лишь подлило масла в огонь и окончательно вывело Новикова из себя.

– Зачем же так категорично, это же спор, – теперь постарался сгладить накал в отношениях Артём.

Он и не собирался злиться. В такой ситуации это бы всё испортило. Потому, задирая вспыльчивого, словно спичка, собеседника, сам проявлял спокойствие и хладнокровие. Примерно такое же, как в разговорах с дядей.

– Давай договоримся так: мне всё равно придётся проверить фано перед уходом. Я просто что-нибудь сыграю. Если тебе понравится, а я знаю, ты этого не скажешь, – взглянул с хитринкой на Максима, словно подзадоривая, – то просто можешь промолчать. Это и будет твоё согласие на обучение. Если же не понравится, то можешь сказать всё, что тебе в голову придёт и выгнать меня, как ты обычно и поступаешь.

После произнесённых слов Артём даже не посмотрел на Максима и начал искать что-то у себя в сумке. Новиков же, явно ошарашенный необычным предложением, ещё с полминуты стоял молча и сжав кулаки. Потом, не говоря ни слова, пошёл на кухню. Яко бы отнести кружку, а на самом деле, чтобы собраться с мыслями и дать достойный ответ.

Минут через пять в квартире перестал слышаться шум от инструментов – работа была завершена. После этого Артём, не дожидаясь возвращения хозяина, сел за фортепиано. Похоже, он действительно всерьёз принялся за спор. По квартире начали разноситься звуки одного из самых сложных классических произведений для этого музыкального инструмента: Этюд №6 Листа в джазовой обработке.

Максим, сидя в раздумьях за кухонным столом, застыл на месте: его сковало удивление. Он не мог поверить, что такой простой молодой человек, как Артём, не имеющий даже диплома о музыкальном образовании, может играть это произведение. Ведь именно оно было одним из любимых произведений его матери, известной пианистки.

Но вот он встал и на ватных, почти не слушающихся ногах прошёл в комнату, где играл Артём. Войдя, остановился за спиной играющего и просто смотрел и слушал. Именно этого уровня он так усердно пытался достичь, именно так он хотел сыграть на сцене, чтобы все увидели это. Но главное, чтобы это могла увидеть его мать. С какой бы гордостью Максим показывал бы ей свой талант, с какой бы радостью он принимал бы похвалу матери.

Размышляя об этом, Новиков не переставал удивляться сильной энергетике, которая будто бы вполне ощутимо и осязаемо исходила из-под пальцев Артёма. Его игра была яркой, насыщенной, бурлящей эмоциями.

Через некоторое время Артём закончил играть и, немного повременив, повернулся на сто восемьдесят градусов, никак не ожидая увидеть Максима так близко. Он-то думал, что этот человек из-за своей гордости даже в комнату не зайдёт. Но нет, вот он, прямо тут стоит, ещё и глаза «по пять копеек» сделал.

Двойственные чувства шевельнулись в душе исполнителя этюда Листа: либо сейчас на него накричат и прогонят, либо Максим сделает что-нибудь не такое предсказуемое.

Но хозяин квартиры молчал. Только смотрел на сидящего за инструментом настройщика и молчал. Молчал и Артём, не желая первым нарушать зависшую паузу. Но вот Максим, словно выходя из-под гипнотического состояния, медленно спросил: «Ты где такому научился?»

Вот тут и пришло время удивиться Артёму.

– Знаешь, я был готов к тому, что ты, если что и скажешь, так это «проваливай» – выпалил он на одном дыхании. – Ну, судя по твоей реакции, Макс, это все же «да»?