Константин Лазаревич во время войны был на брони оборонного завода. После войны, в 48-м году работал председателем завкома, а потом в каком-то тресте занимался в области мобилизацией кадров для промышленности. Нина с 44-го по 48-й была в круглосуточном садике. В садике было сытно, на праздники печенье давали. Спать не любили, лежа в постели рисовали пальчиком на потном окне у изголовья, но старались притворятся спящими, когда в спальню входила нянечка. Если заставали кого-либо не спящим, то ставили к стенке. Очень этого боялись, и все же рисовали.

На выходные родители забирали детей домой. У Зиновьевых дома кроме затирухи (сваренное в воде затертое в комочки тесто) бывала еще и яичница из яичного порошка, у других детей было хуже, а все равно, если по какой-либо причине чьи-либо родители не забирали сына или дочь домой, то оставшимся было очень грустно. И ребенок весь день стоял у окна, в надежде увидеть подходящих к садику своих родителей. Дирекция садика тоже переживала за детей и жалела их. Один раз, когда Нину не забрали на какой-то праздник, для оставшихся в садике в утешение напекли таких вкусных булочек, что на всю жизнь запомнила.

Отец часто ездил в командировки и однажды привез маленького поросеночка. Мама пришла в ужас: четвертый этаж, коммунальная квартира с соседями, животину-то кормить надо, когда самим есть нечего, а ему, «небось», молоко нужно.

А поросеночек малюсенький – малюсенький. Вымыла его мама, он чистенький – чистенький, беленький – беленький. Ну, куда его девать? Пока оставили. Следя за чистотой, каждый день купали. Поросеночек, подрастая, становился игривым, забавным. Стал, как кошка, запрыгивать на кровать и спать там, засунув голову под подушку, но вел себя чисто, на кровати ни разу не оправился. Все равно кровать загородили доской, чтобы не запрыгивал – не кошка же. Через 4 месяца отвезли его на откорм в деревню к маминой сестре.

От треста отец кончил школу мастеров и его направили в Кошки, на станцию «Погрузная», там был какой-то завод, где он работал мастером. Затем опять вернули в трест, но жилья не было – приходилось снимать дом в своих Мордовских Липягах. Ездить в город было неудобно, и его направили в Клявлино директором ремонтного завода. Через два года вернули в Куйбышев и дали квартиру. Работал на каком-то заводе у Ботанического сада.

Квартира была сырая, и из-за болезни младшей дочери переехал на Красную Глинку, на завод Электрощит старшим мастером, где и проработал до пенсии.

Во всех поездках его сопровождала жена с детьми. Образование она имела всего 3 класса, но была грамотна, любила читать и много читала, по своему мировосприятию была интеллигентна. Предлагали ей учительствовать в деревне, но она не решилась. Да и с хозяйством трудно было управляться при таком вечно переезжающем муже, каждый раз «обустраиваясь» на новом месте.

Переезжали обычно зимой. Мать с младшей дочерью в кабине, отец с Ниной в кузове. Мебель: кровать, кухонный стол, стулья. Дороги зимой не чистили, машины застревали, буксовали. Когда машина застревает, отец идет в ближайшую деревню за трактором.

Однажды, когда их поздно притащили в деревню; на ночь, глядя, не стали рисковать и остались у гостеприимных хозяев. На Нину произвела впечатление богатая кровать, на которую их уложили. Вечером и утром накормили. Утром подали курник с картошкой и мясом (это пирог такой), но предупредили, что курник с кониной, и маленькая Нина не ела, а когда повзрослела, во время перестройки и сама ела, и семью кормила кониной, которую муж покупал на крытом рынке.