Бывали мы и на праздничных демонстрациях в городе. Первого Мая старались посмотреть колоны физкультурников или где-нибудь перед площадью, или после площади перед Кировским мостом. Однажды, при намерении посмотреть демонстрацию и парад перед Кировским мостом, а может быть, дважды мы с Валиком и тетей Люсей зашли к брату Макара Семеновича, который жил в доме на краю Марсова Поля. Нас на Марсово Поле во время демонстрации пропустили, т. к. тетя Люся назвала адрес Николая Зиновьевича, а «сорви головы» перебирались на Марсово Поле через Лебяжью Канавку, в которой воды было примерно по колено.

В свое время мама шла в колоне физкультурников «Красного Треугольника», а дядя Вячик в колоне физкультурников Ленфильма. Дядя Вячик свою спортивную обувь белил зубным порошком. Однажды нас с Витей Майоровым 7-го ноября пустили в колону демонстрантов, и мы прошли по площади Урицкого мимо трибун. Погода была слякотная, мокрый снег под ногами. Вероятно, из-за плохой погоды была низкая явка, и ответственные за явку были рады и нам.

Я несколько раз был в Ленинградском ТЮЗе на Литейном проспекте, недалеко от Невского. Походы в ТЮЗ организовывала школа. Разумеется, нам все постановки нравились, но запомнилась «Снежная Королева», вероятно потому, что возраст героев совпадал с нашим. Прекрасное в ТЮЗе было фойе из нескольких комнат вдоль зала, каждая из которых была оформлена по-своему. Особенно нам нравилась комната, отделанная в коричневом тоне или лепкой или резьбой по дереву. Мы её называли шоколадной.

Хотя на Лахте был свой «новый» кинотеатр, нам нравилось иногда бывать и в центральных городских, где были большие фойе, гардероб и перед началом сеанса играл джаз-оркестр, т. е. это были настоящие театры для показа кинофильмов.

Что стало со старым построенном на Лахте ещё до революции кинотеатром, в котором мама сопровождала немые фильмы игрой на фортепьяно, я не помню, а новый кинотеатр разместили в церкви, с которой сняли кресты и внутреннее убранство – это было уже просто кино – храм культуры. Дядя Вячик заходил в аппаратную и говорил, что аппаратура в нашем кинотеатре хорошая.

Развернув после революции всеохватывающую борьбу с религией, власти стали повсеместно экспроприировать у религиозных организаций культовые помещения. Надо отметить, что население в основном отнеслось к освобождению от обязательного религиозного поведения безразлично, и даже с некоторым облегчением. Когда после февральской революции в армии отменили обязательность причащения, то только 5% добровольно причастились. Нет, они не были атеистами, и после революции не стали ими – они избавились от обязанности, но, к сожалению, лишились и возможности сходить в храм, помолиться, поставить свечку, когда такое желание естественно возникает, если в доме что-то случилось. Некоторые из храмов были уничтожены, а большинство приспособлено под какие-нибудь нужды. В селах в них устраивали склады, мастерские, а иногда, как на Лахте, клубы с показом кинофильмов. Храм в Царевщине под Самарой сохранили, как памятник редкой в России храмовой архитектуры, в какой-то мере поддерживая внешний вид, при полном небрежении к заброшенной внутренней пустоте без окон и дверей. Самарский костел, который является архитектурным памятником, превратили в краеведческий музей, в синагоге организовали какое-то производство, а в кирхе столовую. Доминирующий над Самарой кафедральный собор взорвали и на его месте построили дворец культуры с прекрасной библиотекой, театром и спортивными залами. Для богослужений оставили несколько городских неприметных храмов. Большая часть церковных служащих переквалифицировалась и стала советскими служащими (бухгалтерами, счетоводами, и т.п.), часть вышла из службы по возрасту, упертых отправили в лагеря на перевоспитание, а часть, как следует из литературы, расстреляли.