– На землю тебя ставить смысла нет никакого, – резонно заявил капитан, когда мы вошли в его обшарпанный, но просторный кабинет с тремя столами. – Территории ты один хер не знаешь, людей тем более, а месяц, чтобы вникнуть, это не срок, – здраво рассуждал он, разглядывая меня, начисто позабыв присказку про дареного коня.

Я, как и должно подневольному рекруту, сданному своим начальством в аренду чужому барину, стоял молча, смотрел в окно и норова не выказывал.

Еще по дороге сюда я решил, что свой срок буду отбывать без рвения, но и без явного саботажа. Отбуду положенное и на свободу с чистой совестью. Больше всего меня сейчас заботила собственная судьба и проблемы, тянущиеся ко мне со стороны «мясухи».

Тиунов, видимо, с прикомандированными имел дело не впервые и мою унылую отрешенность воспринял с пониманием. Но и сдаваться он тоже не собирался. Тревожное предчувствие того, что меня хотят бессовестно припахать, крепло.

– Давай так, – капитан подошел к соседнему столу и воткнул в розетку вилку электрочайника, – У нас в районе прокурор новый, молодой, он еще не обмялся, себя ставит. Принципиальность, сука, району демонстрирует. Следствие от него волком воет и нам он отказных уже десятка три наотменял.

Капитан достал из своего стола большой бокал с петухами и коробку сахара, а мне принес с подоконника казенный граненый стакан. – Ты присаживайся.

Я, не чинясь, осмотрел на свет стакан, вроде бы чистый, и кинул в него пару кусков рафинада из капитанской коробки. А Тиунов сыпанул заварки из жестяной банки и налил кипятка. Со своей посудиной он поступил также.

– Короче, устраняешь косяки и замечания в половине отказных и свободен!

Предложение, на первый взгляд, выглядело заманчивым, а объем работы, если больше ничем не заниматься, вполне посильным. Однако соглашаться я не спешил, надо было просмотреть все материалы. Капитан дилетантом не выглядел и халтуру ему впарить вряд ли получится, а значит, отказняки придется перелопатить качественно. Беда в том, что далеко не все отмененные прокуратурой постановления об отказе в возбуждении уголовного дела можно подшаманить до безупречности. Часто за многими из них скрывается пошлейшая попытка опера или участкового укрыть преступление от возбуждения уголовного дела. И чаще всего из-за бесперспективности его раскрытия. Чтобы не рушить святой процент раскрываемости, начальство любыми путями, явно или подспудно, но таки принуждает подчиненных лепить отказные постановления.

– Чего молчишь? – предприимчивый рабовладелец Тиунов косился, не забывая прихлебывать кипяток из своей емкой посуды.

– Сначала надо материалы посмотреть. И да, а чего их не исправляют те, кто эти постановления об отказе выносил? Пусть сами свое дерьмо и подчищают. Они обстоятельства знают лучше меня, да и самих заявителей, опять же, – набивал я себе цену ненавязчиво.

– Да дебилы они! – наконец-то открылся капитан, потеряв самообладание, – У меня более тридцати процентов некомплект, а те, кто есть, в слове х#й по три ошибки пишут. Были нормальные инспектора, но кто на пенсию ушел, кого выгнали, а двое перевелись. Вот, дали на стажировку трех сержантов из ОВО и ППС, все трое на последнем курсе заочно в Елабуге учатся. Но они же, бл#дь, дураки дураками! – совсем уже откровенно загрустил Тиунов. – Мы вообще-то пятерых инспекторов на усиление просили, но пока только тебя прислали.

До меня дошло, почему так суетится этот мужик. И с какого перепугу он так уважителен со мной, с младшим лейтенантом. Он развалил работу, просрал кадровый ресурс, а теперь хватается за соломинку. Если он в течение двух-трех недель любыми путями как-то не разбавит такую массу отмененных отказняков, то это выльется в грандиозный шухер. В межведомственный скандал областного масштаба. За которым последует комплексная проверка не только его подразделения, но и всего РОВД. В Волжский заявятся ребята из областной прокуратуры и УВД. И ничего хорошего для Тиунова эта проверка не выявит. На орехи крепко достанется всем. И кислоликому заму Осколкову, и начальнику райотдела Колмыкову. Но первой полетит голова капитана. Полетит так, что уволят его по самым отрицательным мотивам и без всякой пенсии. Вот потому и угощает меня капитан Тиунов индийским чаем с пиленым рафинадом.