Когда они уже потеряли надежду на встречу во сне и перевели свои исследования в фоновый режим, синхронизация всё же произошла.

Тоня ходила по большому многоквартирному дому, выбирая себе подходящее жильё. Квартира, которой она отдала предпочтение, увеличивалась во всех направлениях. Тоня бродила по бесчисленным комнатам, анализируя их расположение, удобство, возможное назначение и фронт ремонтных работ. Тут предстояло перестеклить окна, там сломать стену, где-то было достаточно косметического штриха. Некоторые помещения выглядели как жилище чудаковатого архитектора, другие были похожи на цветущие оранжереи. В очередной раз обнаружив, что дверь, по всем признакам ведущая в туалет, открывала новый длинный коридор с комнатами, она увидела знакомую фигуру. Папа в строгом офисном костюме и очках шёл ей навстречу с планшетом, проверяя номера, внезапно появившиеся на дверях.

– Эй! – обрадовалась Тоня. – Пап! Я тут!

Он оторвался от созерцания очередного номера, посмотрел на неё поверх очков и спросил:

– А не в Омах ли измеряется электрическое сопротивление?

Она засмеялась и подошла.

– Не могу поверить, что у нас получилось!

– Это мы узнаем только утром.

– В смысле?

– Сейчас мы с тобой можем быть лишь артефактами сна. Так что я не стал бы слишком обнадёживаться.

– В любом случае мы встретились и вырвались из этой скуки. Ты чем сегодня занят?

– Проверяю последовательность номеров. Но нельзя отвлекаться. Думаю, в прошлый раз этими полупроводниками нас с тобой просто выбросило из совместного сна.

– Я об этом не думала.

– А я думал.

– Так что, разведаем, что да как? Может, есть какой-то выход?

– Предлагаю исследовать комнаты.

Тоня издала мучительный возглас, но согласилась. Она обошла уже не меньше пятидесяти помещений этого необъятного дома.

Папа открыл дверь, и они зашли внутрь. Там оказалась кухня квартиры, где прошло детство Тони. Маленькая комнатка с едва помещавшимися там гарнитуром и столом.

– В детстве здесь было просторнее.

– Да, и я помню кухню не такой тесной.

На плите жарились блины. Папа, ни секунды не размышляя, кинулся переворачивать готовый блин. Он схватился за лопатку и аккуратно снял его со сковородки.

– Этот готов, – папа метнул блин на тарелку.

Поверх делового костюма появился фартук в полоску, который Тоня так хорошо помнила с детства.

– А можно мне фигурные? – задорно спросила она, уменьшаясь в размерах и занимая место на белой табуретке за столом.

– Это к маме.

– Нет, ты тоже можешь!

Они переглянулись.

– Так, оно засасывает нас, – серьёзно сказал отец, отложив лопатку.

– Это наши общие воспоминания. Думаешь, они нас так отвлекают?

– Они?

– Ну, не знаю, разработчики?

– Нет, думаю, мы сами отвлеклись. Это ведь сон. Сложно сохранять концентрацию.

– Нас двое, должно быть легче.

– Идём, – папа снял фартук, привычно повесил его на крючок у раковины и направился в коридор.

Тоня последовала за ним.

– Здесь всё кажется знакомым, но непривычным.

– А я всё помню именно так, обои в крупные цветы.

– Да, но бордюр был намного ниже. Да и коридор слишком длинный.

– Может, это потому что он казался мне таким в детстве?

Папа пожал плечами. Они зашли в гостиную, которая по совместительству была родительской спальней. Вмиг с дивана спрыгнул огромный рыжий пёс и ринулся к парочке. Он был такого размера, что лизал папино лицо, не вставая на задние лапы. Отец почесал пса за ухом и тот, продолжая вилять хвостом, принял нормальный размер.

– Тут всё совсем в беспорядке.

– Мы как будто сразу в двух временах, когда я была маленькой и когда подросла.

– Страшно подумать, что там на балконе.

Внезапно за окном поднялась колоссальная волна, грозящая разбить стёкла.