– Я похож на того, кому можно изменить?

– Вроде нет. А я похожа?

– Тоже нет.

– Вот видишь!

– Моя бывшая жена – самая злая женщина на свете, хоть и очень красивая, почти, как ты. Я из-за красоты её и терпел некоторое время, а потом не смог больше выдержать.

– Я слышала, татары вообще все злые, – сообщила Марина с набитым ртом.

– Это точно! Я, например, очень злой. Только жена моя бывшая совсем не татарка, а молдаванка.

– Ха! Хрен редьки не слаще. И чего ты хотел? Ты злой, жена злая – два сапога пара! Надо было вторую жену взять. У мусульман это не возбраняется.

– Я атеист.

– Беда какая. – Марина опять полезла в кастрюльку за добавкой.

– Я смотрю, у тебя хороший аппетит, – заметил он.

– У человека с чистой совестью всегда хороший аппетит.

– Что с Рукожопом своим думаешь делать?

– А чего с ним делать? – Марина пожала плечами. – Разводиться, конечно. «Пошлю его на небо за звездочкой…», – пропела она.

– А вот слуха у тебя нет.

– Зато мне никто никогда не скажет: «Вы ещё и поёте»!

– Ты очень изменилась за эту ночь.

– Лучше или хуже стала?

– Конечно, лучше.

– Значит, это ты на меня положительно влияешь. Благотворно.

– Ты не возражаешь, если я ещё немного на тебя повлияю.

– Велкам! Мне понравилось.

– Вот только сбегаю в аптеку. У меня презервативы кончились.

– Да ты виртуоз прямо! – восхитилась Марина. – Еще успевал презервативы надевать. Я и не заметила. А чего так мало взял?

– Я ж алкоголик, а не бабник. Ты забыла? – Байкачаров исчез в ванной.

Вернулся в джинсах и свитере. Это шло ему не меньше, чем костюм.

– Не уходи никуда, – сказал он, надевая пальто.

– И не собираюсь. – Марина налила себе кофе и водрузила ноги на стол. Оказывается не совсем она, как дура с намытой шеей. Вон, какой педикюр отличный. Ещё как пригодился. И эпиляция. Марина вспомнила вечер, ночь и утро с Байкачаровым, и по телу опять побежали мурашки. Как гласит народная мудрость, не было бы счастья, да несчастье помогло. Народ-скрепоносец в несчастьях разбирается лучше других народов.

Вернулся Байкачаров быстро с фирменным пакетом из дорогущего бутика, находящегося в здании отеля. Цены там были просто немыслимые, скидок не предусматривалось. Будучи финансистом, Марина понимала, что ценник в этих магазинах необоснованно задран ещё и в силу баснословной стоимости аренды помещений в самой «Европе», поэтому даже она с её семейным достатком никогда здешние бутики не посещала. Не любила переплачивать.

– Тут всё продумано для блага кобелирующих постояльцев, и презервативы продают, и цветы. Думал, цветов купить, но решил, что это пошло. Вот, возьми. Это тебе.

Он протянул ей пакет. Там оказался удивительной легкости и мягкости свитер. Марина скинула халат и натянула свитер на себя. Байкачаров угадал с размером. Грудь Марины в этом свитере выглядела невероятно сексуально и слегка воинственно.

– Эту вещь надо носить этикеткой наружу, – сказала Марина. – Чтобы все завидовали. Приезжай, пожалуйста, почаще.

– Разумеется, буду! Даже чаще, чем ты можешь предположить, но вот это слишком дорого, – сообщил он, притягивая Марину к себе и стаскивая с неё свитер. – Ты уж постарайся в следующий раз не обливаться текилой.

– Я облилась текилой?

– Ещё как! Я честно вчера пытался оттереть, но ты вертелась. Уж больно вёрткая.

Он показал, где и как он пытался оттереть, и Марина поняла, что небо в алмазах не за горами, мозги начали плавиться, но всё-таки спросила:

– А ты много презервативов купил, или опять придется за ними бежать?

– Заткнись уже!

Пообедали они в одном из ресторанов отеля. Марина фигурировала в новом свитере. Её блузка оказалась действительно залита текилой и заляпана чем-то ещё. После обеда Марина отвезла Байкачарова на вокзал, а при выходе из отеля он всё-таки купил ей цветы. Конечно, на прощанье он её поцеловал, и целовал бы ещё и ещё, держась за те самые колени, но дежуривший у вокзала сотрудник ГИБДД двинулся к машине Марины, и Байкачарову пришлось уматывать в свою Москву.