Ландо покачнулось раз-другой, готовясь окончательно упасть набок… но с оглушительным грохотом все же встало на четыре колеса. Оба экипажа замерли, и наступила тишина – если не считать комично мирного щебета птиц на деревьях.

– Ты цела? – выдохнула Элиза.

– Кажется… кажется, да, – отозвалась Маргарет, поднимая руки, чтобы поправить съехавший капор.

– Пардл? Томли?

– Да, миледи, – прошептала горничная, сжимая край коляски побелевшими пальцами.

– Мои извинения, миледи, мои извинения, – зачастил Томли, спрыгивая с ландо, чтобы успокоить испуганных лошадей, которые закатывали глаза и роняли пену с губ.

Кучер другой кареты тоже занялся упряжкой.

Элиза безотчетно ощупала себя, словно пытаясь убедиться, что цела. Каким-то чудом она и Маргарет не пострадали, но кузина побледнела, отчего более отчетливо проявились веснушки, а саму Элизу била сильная дрожь.

В наступившей тишине раздался скрип открываемой дверцы, и из встречной кареты вышел мужчина – высокий, смуглый, с темными кудрями. В отличие от Элизы и Маргарет, чья одежда пришла в беспорядок, незнакомец своим обликом не обнаруживал признаков того, что пережил столкновение. Исключением была шляпа, сдвинутая набекрень под углом, уже не столько лихим, сколько опасным. Незнакомец обвел всех взглядом, выражавшим легкое удивление: сначала кучера, потом ландо и в последнюю очередь – пассажирок.

– Вы намеревались меня ограбить? – вопросил он больше с любопытством, нежели с тревогой. – Сейчас крикнете: кошелек или жизнь?

Элиза недоуменно уставилась на него. Может, она повредилась головой во время столкновения?

– Н-нет, безусловно, нет! – заикаясь, выпалила она.

– Вы намеревались меня убить? – допытывался он.

– Конечно нет! – запротестовала Элиза.

Что, ради всего святого?..

– Тогда какого дьявола вы тут устроили? – сказал джентльмен, хмуря брови. – Я, знаете ли, предавался мирному сну.

Элиза уставилась на него, утратив дар речи. Кто, святые угодники, этот человек? Оттенок его кожи предполагал индийское происхождение, что было весьма необычно для сельской местности, а нанятая почтовая карета свидетельствовала о солидном достатке. Видимо, богатый торговец на пути в ближайший город? Но торговец не обратился бы к ней в такой манере.

– Мы же не нарочно! – негодующе воскликнула Маргарет.

– Он гнал слишком быстро, милорд! – успокоив лошадей, обвиняюще указал перстом на Томли кучер незнакомца.

– И ты тоже! – огрызнулся Томли.

– Может, согласимся, что виноваты оба? – поспешила предложить Элиза, пока страсти не разгорелись жарче.

– Этот вердикт представляется мне несколько преждевременным, – возразил джентльмен.

Уголки его губ начали подниматься в улыбке, как если бы его одолевало искушение счесть инцидент довольно забавным.

– Разве суд не должен тщательно рассмотреть все обстоятельства, прежде чем вынести приговор? – спросил он.

– Я рада, что вы находите это происшествие столь занятным, сэр! – едко заметила Маргарет.

– Так и есть, нахожу, – подтвердил незнакомец. – Чувство юмора воистину величайшее из сокровищ, коими обладает человек.

Словно в тумане, Элиза подняла руку поправить капор. Это ничуть не походило на то безмятежное путешествие, которое она планировала, и если бы слезы могли помочь делу, она бы уже расплакалась. К этому моменту путешественницы должны были достичь Радстока и ожидать подкрепляющей трапезы, а вовсе не стоять в этой глуши, беседуя со странным джентльменом, чье поведение было столь необычным, что граничило с безумием.

– Томли, – позвала она, – мы можем ехать дальше?

Кучер покачал головой.

– Спицы на левом колесе сломались, – уведомил он, окидывая упомянутый предмет придирчивым взглядом. – Но не волнуйтесь, миледи, до Радстока всего три мили. Я возьму лошадь и съезжу туда за каретником. Мигом обернусь.