Бездействие Н. Д. Сергеевский рассматривает, основываясь на теории К. Биндинга, хотя, следует заметить, достаточно часто расходится с ним в выводах по частным вопросам^>107. Ученый выделяет два вида бездействия, обусловленные особенностями объективной и субъективной сторон деяния. Бездействие первого вида заключается «во всяком поставлении положительных условий, если только конкретная обстановка факта такова, что по окончании положительного действования представляется еще некоторое время возможность отклонить последствие – вытащить из воды сброшенного в воду, остановить поезд, стремящийся к обрыву, благодаря потушению красного фонаря и т. п.»^>108

Бездействие второго вида возможно тогда, когда «прекращаемая деятельность служила эквивалентом для положительных условий или когда она заменяла собою другие отрицательные условия»^>109. Разница между ними заключается в моменте возникновения преступного умысла: в первом случае он появляется после поставления в опасность; во втором случае момент его возникновения не имеет значения.

Преступное деяние может влечь за собой:

а) вред обществу в целом или отдельным его членам;

б) создание опасности причинения вреда.

Оно может и в простом непослушании воле законодателя. Это обстоятельство характеризует норму как социально необусловленную. «Иного содержания правонарушения иметь не могут, так как юридические нормы, запреты и приказы могут возникать лишь из двух источников: или из стремления установить и поддержать известные правила жизни, необходимые и полезные для всего общества и для частных лиц, или из произвола законодателя исключительно, помимо каких бы то ни было соображений общественной пользы и необходимости»^>110.

Нарушаемая деянием норма имеет своим предметом права, блага и интересы лица или общества в отдельности или взятые вместе; поэтому им причиняется вред каждый раз при совершении преступления. Причем всякое нарушение права отдельного лица, по мнению Н. Д. Сергеевского, есть вместе с тем правонарушение против всего общества^>111. «Мы рассматриваем ныне преступное деяние как деяние, преследуемое в интересах общественных, а не в интересах частного лица. Содержанием преступного деяния представляется вред, причиняемый всему обществу; нарушение же частного права есть только средство или форма нарушения права общественного»^>112. Придя к такому выводу, автор максимально приблизился к пониманию преступления как посягательства на общественные отношения, хотя об этом нигде прямо не говорит.

По сути, эту же мысль выражает и Франк. Он пишет: «Так как общество, как в отношении к внешним врагам, так и в отношении к врагам внутренним, может пользоваться только правом самосохранения, то очевидно, что одной голой виновности или нравственной преступности недостаточно для того, чтобы деяние подвергалось власти уголовного закона: необходимо, кроме того, чтобы оно было противно общественному порядку, т. е. чтобы оно посягало на безопасность и свободу или всего общества, или отдельных его членов. Это положение сводится к следующему: известное деяние только тогда подлежит законному преследованию и наказанию со стороны общества, когда оно есть нарушение – не обязанности, а права, права индивидуального или общественного, основанного, как само общество, на нравственном законе»^>113.

Нарушение какого-либо субъективного права как признак правонарушения выделяет И. В. Михайловский^>114.

По сути, об опасности деяния, выражающейся в его последствиях, говорит С. Будзинский, хотя при этом преступное деяние характеризует достаточно широко: преступление есть деяние, противное целям государства и поэтому запрещенное под страхом наказания»